— Погоди, — остановил Герасима Едигир, — вяжи его лучше к дереву. Сейчас много говорить будет. Я сейчас… Мужики с недоумением поглядели вслед скрывшемуся в чаще Едигиру и, подняв приказчика с земли, подвели к толстенной ели. Разлапистые ветки не давали прижать его к самому стволу, а потому привязали его к основанию двух веток, но достаточно прочно, проверили, подергав за кушак.

— Не убежит, — хмыкнул, покашливая, Насон Рябухин, — а убежит, так все одно, поймаем. Стой, хуже будет, — и погрозил Михаиле жилистым кулаком.

— Куда десятник наш отправился? — почесал в голове Грибан. — За хворостом, что ли? Костер, верно, разложит под этим… — Проговорил в раздумье. — Так и тут, рядом хворосту полно… Чего-то он задумал, не пойму.

— Сейчас узнаем, вернется, — загудели остальные мужики, предчувствуя что-то необычное в задумке десятника.

Тот не заставил себя ждать и вскоре вернулся, неся на вытянутых руках две еловые ветки, на которых лежали сухие листья и желтая хвоя. Усмешка блуждала на его обычно спокойном и замкнутом лице. Еще издали он крикнул:

— Снимайте с него штаны! Быстрее!

— Чего это он? Костер в штанах разжечь собрался? — озадачился Грибан. Но подошел к Михаиле, и разрезав пояс ножом, приспустил штаны до колен. — Любуйтесь все, кто не видел, — махнул рукой мужикам, которые громко захохотали, скаля рты. Едигир же, не останавливаясь, подошел прямиком к пленнику, отряхнул еловые ветки ему в штаны, бросил их и, натянув на Михайлу штаны, отошел в сторону.

— Вот огниво, — услужливо предложил Насон Рябухин, — выбить огонь али как?

— Сейчас огонь у него в штанах будет сам по себе, — ответил Едигир.

— Это как? — не поняли мужики.

— Глядите, — махнул он рукой и опустился спокойно на землю. Тут пленный вскрикнул раз, другой и начал сучить ногами, даже подпрыгнул несколько раз.

— А-а-а, — заорал он во всю глотку, — помогите! Развяжите руки! Вытащите этих тварей! Не могу! Не могу больше терпеть! Больно! Остальные мужики подошли ближе к Михаиле и, пожимая плечами, вглядывались в него, мол, чего орет, когда ни огня, ни пламени не видно. Что такое засунул десятник в штаны приказчику, отчего он с ума сходит?

— Жрут! Кусают! — продолжать блажить тот.

— Кто кусает?

— У него спросите, чего он засунул мне. Все повернулись к Едигиру, но он спокойно стоял и наблюдал за происходящим, будто не был никак к тому причастен. Тогда Насон Рябухин приспустил брюки с приказчика и брезгливо заглянул.

— Матушки мои! Да там мураши! Тьма-тьмущая!

— Ха-ха-ха!!! — дружный мужской хохот стеганул по лесу.

— Ну, молодец Василий! Догадлив! Ай, дает!

— И-и-и… — Тонко выл подпрыгивающий на месте, словно стреноженный конь, Михаила. При том он выделывал замысловатый танец, пытаясь то одной, то другой ногой достать до собственной промежности, то сводил колени вместе, и, мелко подрагивая, приседал и подпрыгивал. По щекам его текли крупные слезы.

— В бороду уже забрались, паразиты! Отпустите руки! Все расскажу!

— Говори! — бросил Едигир, подойдя к приказчику и смахивая ползающих в бороде насекомых. — Я еще гнездо осиное видел, могу принести.

— Не надо, не надо! Силой, хитростью у меня хан ихний людишек забрал, — торопливо и сбивчиво зачастил он, — а чтоб я молчал, так подсунул шкурки проклятые. Взял, не сдержался. То все Тугарин, морда поганая, подговаривал меня. Мол, если не согласимся, то они и нас в полон уведут. Они недалеко тут стоят. Вмиг сыщете.

— А с другой варницы народ где? Живы?

— И их в полон взяли. Только моей вины в том нет. Отвяжите!

— Ладно, пусть идет, — проговорил Едигир, развязывая кушак.

Михаила с ходу стремительно рванулся к лесу, но запутался в штанинах и рухнул на землю, срывая их с себя, громко ругаясь и плача. И уже не обращая на него внимания, мужики сошлись весьма озабоченные всем случившимся.

— Чего делать станем? — ни к кому не обращаясь, спросил Грибан.

— Выручать их надо. Только как? — за всех отозвался Герасим.

— Может, за подмогой в крепость отправим кого? — осторожничал Грибан. — Одним-то несподручно будет.

— Зачем в крепость? — подал голос Едигир. — День туда иди, день обратно иди, а потом ищи их. Сейчас надо выручать. — Остальные молчали, поглядывая то на десятника, то на Грибана.

— Ну, как хотите, а мы с Василием одни пойдем, коль боитесь.

— Воевода не велел в драку ввязываться, — настаивал на своем Грибан.

— Воевода велел людей привести, — Герасим был настроен решительно.