– Люси, дорогая, Роббер сказал, что я могу у тебя проконсультироваться, – проникновенно сказал он, подойдя к ее столу.

Люси оторвала глаза от свежего выпуска Даблин Ньюсуик и невольно залилась краской. Ах, этот Шеннон… Когда он говорил с ней таким тоном, она не знала, куда деваться от смущения.

– Конечно, Морис, я всецело в твоем распоряжении, – произнесла она, заикаясь и слишком поздно понимая, что ее слова прозвучали весьма двусмысленно.

Но Морис был далек от заигрывания, поэтому он преспокойно уселся на краешек стола и принялся выспрашивать у Люси о Флер Конде.

– Она прекрасная актриса, – убежденно сказала Люси, чувствуя и радость, и разочарование из-за того, что Морис обращается к ней по рабочему вопросу.

– Я читал об этом, – ответил он с некоторым раздражением. И у Люси одни эмоции, мелькнуло у него в голове. – С чего ты взяла, что она прекрасная актриса? Разве она снимается в кино, и ты видела ее на экране?

– Н-нет.

– Ты ездила в Париж, чтобы посмотреть ее спектакль? – продолжал он язвительный допрос.

– Н-нет.

– Так почему же ты твердишь, что она прекрасная актриса? – резко проговорил Морис, чувствуя, как в нем вскипает раздражение.

– В газетах пишут. – Люси была немного напугана. С Шенноном никогда не знаешь, как себя вести и что от него ожидать. Он меняется каждую секунду!

Морис вздохнул. И почему женщины несут порой такую чушь?

– Ты веришь всему, что пишут в газетах? Разве можно быть такой наивной? – спросил он более спокойно. В конце концов, бедняжка Люси ни в чем не виновата, не стоит нагнетать обстановку.

– Там же не будут врать, – с достоинством ответила она. – Даблин Ньюсуик, например, печатает только достоверную, проверенную информацию.

Морис подавил улыбку, гораздо лучше зная о качестве этой достоверности.

– Ладно, – покорно согласился он. – Как скажешь, дорогая. Тогда перечисли мне все известные факты из жизни Флер Конде, и не распространяйся, пожалуйста, о том, что она ангел или гений.

– Хорошо, – Люси надула губки. – Флер очень известна, но сейчас она почти не играет в театре. Последнее время о ней вообще ничего не было слышно…

– И тем не менее, ее не забыли? – уточнил Морис. – Публика обычно не отличается хорошей памятью.

– Имя Флер до сих пор не сходит со страниц светской хроники, – пояснила Люси. – Она была замужем четыре раза, и ее последний супруг настоящий шотландский лорд!

Морис присвистнул.

– Тогда все ясно. Светская львица, вот кто такая твоя Флер Конде.

– И что в этом плохого? – возмутилась Люси. – Думаешь, перебирать бумажки в пыльной конторе лучше, чем менять мужей и раздавать автографы?

– Я не это имел в виду, – пробормотал Морис, понимая, что нечаянно наступил на больную мозоль. – Продолжай, пожалуйста.

Люси поджала губы. Конечно, когда ему что-то от нее надо, он сразу становится шелковым.

– Первым ее мужем был актер, они вместе начинали играть на сцене. Потом она ушла от него к режиссеру, а от режиссера – к банкиру.

– Неплохая коллекция, – присвистнул он. – Эта Флер, как я понимаю, заурядная охотница за большими деньгами. Обычная история.

– А вот и неправда! – воскликнула Люси торжествующе. На мгновение Морису показалось, что сейчас она высунет язычок в знак презрения и насмешки. – Флер никогда не гналась за деньгами. Она оставалась с мужчиной до тех пор, пока любила его, а потом, когда чувство уходило, они расставались!

– А ты-то откуда знаешь? – спросил Морис насмешливо. – Опять непогрешимые газеты?

– Так сама Флер говорила, – обиделась Люси. – Я читала… вот, посмотри.

Она порылась в столе и протянула Морису новую тонкую газетку.

– Оказывается, я не все тебе отдала, – удивленно произнесла она. – Как раз здесь то интервью, о котором я тебе рассказывала.

– Погоди. – Морис поморщился при виде очередной статьи. – Я обязательно прочитаю это… попозже. Лучше скажи мне, сколько, по-твоему, этой дамочке лет? И почему она прекратила общаться с прессой? Люди такого сорта гоняются за известностью, а не скрываются от нее.

– Точно никто ничего не знает. Говорят, что у нее что-то в семье произошло, и она ушла со сцены. Ты же должен был прочитать об этом.

Люси кивнула в сторону газет на столе Мориса.

– Я надеялся, что ты сообщишь мне нечто более существенное, – сказал он с кислой миной. – Вымыслы газетчиков меня мало интересуют. Кстати, я так и не понял, сколько ей лет?

– Если мне девятнадцать, то ей… – нахмурилась Люси, с трудом подсчитывая про себя. – Никак не меньше тридцати. Где-то тридцать один или два.