Ему не нравилось, что Ханна осталась одна. Конечно, кольцо защитит ее, когда она будет находиться вдали от дома, а амулет, который он закопал на заднем дворе, защитит сам дом. Это был сильный амулет, сама бабушка Харман сделала его для Тьерри – старейшая и могущественнейшая ведьма на свете, Старшая Ведьма из Внутреннего Круга. Амулет будет надежно охранять дом, и никакой Ночной обитатель не войдет в него – если хозяева сами его не пригласят.

Но все же Тьерри не хотелось оставлять Ханну одну.

«Теперь уже скоро», – сказал он себе.

Большая часть прошлой ночи и весь сегодняшний день ушли у него на то, чтобы созвать достаточно своих людей и составить план наблюдения за Ханной.

Она приказала ему уйти, и он сделал это. Ее слово было для него законом. Но это не означало, что он не должен ее охранять. Она даже не подозревала, что повсюду, прячась в тени и наблюдая, ее окружают Ночные обитатели… и все они готовы сражаться до смерти, если над ней нависнет какая-то угроза.

Люпа оказалась права. Он не смог справиться с этим в одиночку и теперь вынужден был положиться на других, доверив им охрану Ханны.

Тьерри снова взглянул на часы. Было девять вечера, и он едва удерживался, чтобы не отказаться от услуг Цирцеи. Но только такая могущественная ведьма могла установить защиту достаточно сильную, которая охраняла бы Ханну во всем графстве Амадор.

Тьерри все еще ждал. Остановив взгляд на ружье, висевшем на стене, он пытался отвлечься. Но бесполезно.

С тех пор как ему удалось вывести Ханну из гипнотического транса, он изо всех сил пытался не думать о тех давних днях. Но сейчас его непреодолимо тянуло назад… Он не просто вспоминал, а буквально воскрешал прошлое. Мысленно возвращался назад, к тому глупому юноше, которым он был когда-то…

Он не был первым вампиром. Этим он похвастаться не мог.

Он был лишь вторым.

Он вырос в племени Майи и Мудрой Элвайзы – сестер-близнецов, дочерей Гекаты, [3] Повелительницы Ведьм. Тех самых Майи и Элвайзы, которые вошли в историю Царства Ночи как две величайшие личности. Элвайза, Хранительница Домашнего Очага, стала родоначальницей клана Харман, самого известного и почитаемого среди ныне живущих ведьм, а от Майи вели свое начало ламии и вампиры.

Но это было потом, а пока Тьерри знал только лишь, что обе сестры были хорошенькими девушками. Настоящими красавицами. Особенно Майя, у которой были длинные черные волосы, а глаза мерцали различными оттенками, напоминающими игру света на поверхности ледника. Но Тьерри любил обеих сестер.

Может, это его и погубило.

Он был совершенно обычным парнем. Он славился своей резьбой по кости и был одержим смутным желанием увидеть мир. Он считал само собой разумеющимся, что люди его племени могли влиять на погоду и общаться с лесными животными. Они были колдунами, обладавшими даром волшебной силы… И так было всегда. Это не считалось чем-то особенным.

И, так же как все люди его племени, Тьерри знал, что Майя пытается открыть секрет бессмертия и для этого зачем-то каждый день уходит в лес. Но и это тоже особенно не беспокоило его…

«Я был слишком молодым и очень, очень глупым», – подумал Тьерри.

Мечта Майи стать бессмертной погубила племя. Она была готова добиться своего любой ценой – даже превратившись в монстра, даже навлекая проклятье на своих потомков. Если бы Тьерри и другие колдуны племени поняли это, они смогли бы остановить Майю прежде, чем все произошло.

А Майе наконец удалось открыть секрет бессмертия. Но для того чтобы провести обряд, ей пришлось украсть младенцев своего племени. Всех четверых… Она забрала их с собой в лес, произнесла заклинание и выпила их кровь. Позже Тьерри и остальные люди племени нашли четыре маленьких обескровленных тельца.

Элвайза проплакала всю ночь. Тьерри, который никак не мог понять, как могла хорошенькая девушка, которую он любил, совершить такой ужасный поступок, тоже плакал. Майя же просто исчезла.

Но через несколько ночей она пришла к Тьерри. Он стоял на страже у входа в пещеру, когда она бесшумно возникла перед ним.

Майя изменилась.

Она больше не была той хорошенькой девушкой, которую он любил. Перед ним стояла великолепная, ослепительная красавица. Но это была уже не та Майя. Она двигалась с грацией ночного хищника, а в глазах ее пылал огонь.

Она была очень бледной, и это делало ее еще прекраснее. Ее губы, всегда нежные и манящие, казались алыми, как кровь. И когда она улыбнулась, Тьерри увидел длинные острые зубы.

– Привет, Тьорн, – сказала она (так его тогда звали). – Я хочу сделать тебя бессмертным.