Единство личности и коллектива, как реальный исторический факт, осуществляется в разные эпохи, в разных условиях, по-разному. Это — аксиома. Можем ли мы на основе того утверждения, что при социализме у нас осуществляется единство личности и общества, отожествить наш социальный строй с греческим социальным строем? Неужели В. Ф. Переверзев настолько "наивен" что он не видит этого различия? Я полагаю, что это не "наивность", а нечто большее. О чем шла речь у т. Лукача? О совершенно определенном моменте, вытекающем из определенного соотношения социальных классовых сил, о совершенно определенной исторической форме единства личности и коллектива. О какой форме? О форме, связанной с переходным моментом, когда родовое общество, разлагаясь, высвобождает несколько личность, но вместе с тем еще родовые связи полностью не порваны. При наличии такой формы отношений личности и коллектива мы имеем вовсе не то же самое, что имеет место при социализме, где каждый человек получает возможность к полному развитию и вместе с тем осуществляется свобода всех и каждого. В родовом обществе только потому существует примитивное единство личности и общества, что сама общественная материальная основа не развита и в силу этого потребность в личном развитии, в свободе примитивна. Именно поэтому и возникает мифология, фантастические представления об обществе и природе, именно поэтому возникает и эпическая форма.

Особенностью эпической формы является то, что, говоря условно, можно было бы назвать пластическим характером гомеровского эпоса, скульптурным характером его. Обратите внимание, что личности, действующие в "Илиаде" и "Одиссее", это не характеры в нашем современном понимании слова, это не столько индивидуальности, сколько воплощения определенных общественных сил. Кто такие, скажем, Ахиллес, Одиссей, действующие в поэме? Боги? Это всегда олицетворение каких-нибудь сторон, связей родового общества, воплощенных в действующих лицах. Это происходит потому, что, в силу неразвитости общественной основы, самой личности и ее отношения к общественной среде, сами общественные силы между собой еще не различаются, отдельная личность может выступать как представитель всех личностей, как представитель общественных сил.

Эта неразвитость отношений личности и общества сказывается на том, что художественные образы людей у Гомера имеют некоторый акцент на обобщении, на пластике, на родовых чертах, а отнюдь не на индивидуальных. Это еще не личности, у них нет чисто индивидуальных конфликтов. Те конфликты, которые происходят, это конфликты общественные (С места: А Ахиллес почему плачет?). Смешно думать, что эти родовые силы общества выступают в своем "чистом" виде. Я говорю о том, что всякое чувство, тот же самый плач Ахиллеса, всякое переживание, всякий поступок, всякий интерес действующего лица — это не есть нечто, только индивидуально ему присущее, а есть некоторая типическая черта, общая для всех.

В. Ф. Переверзев спрашивает, почему докладчик в своем изложении отсекает античный роман, средневековый роман, почему он сосредоточивает все свое внимание только на буржуазном романе? Ведь роман был и ранее? Не трудно видеть, что перед вами тот же самый метод подхода к делу, который руководил, В. Ф. Переверзевым, когда он ставил вопрос, почему т. Лукач говорит только об античном эпосе. Переверзев говорил: покажите на фактах, что роман — ведущий жанр, господствующая художественная форма буржуазного общества. По-моему, показать это нетрудно.

Совершенно не случайно, что подавляющее большинство великих и известных романистов, которые прочно вошли в наш культурный обиход, продукт последних двух веков — XVIII и XIX. Спрашивается, в какой другой культуре, в каком другом веке мы можем найти таких романистов как Толстой, Бальзак, Достоевский (с места: Сервантес), Стендаль, действующих на протяжении одного столетия? Дорогой товарищ, Сервантес есть Сервантес, но на протяжении всего XVI века в Испании вы другого Сервантеса не найдете! А во Франции на протяжении XIX века вы найдете, кроме Стендаля, Бальзака, Флобера, Мериме, Мопассана, Золя из которых каждый стоит друг друга. Вы можете найти во Франции в эпоху Возрождения Раблэ, — правильно! Но не говоря о той же Франции XVIII в., в Англии XVIII века вы находите таких писателей, как Фильдинг, Смоллет, Ричардсон, Стерн, Свифт. Это что — случайность? Нет, это не случайность. Вы говорите о Сервантесе и Раблэ? Прекрасно, разве я отрицаю, что европейский роман начинается в эту эпоху? Но что выражал собой факт появления этих романов? Движение буржуазной цивилизации, ранней буржуазной цивилизации. Одно другому совершенно не противоречит.

Теперь перейдем к античному роману (средневековый роман оставим в стороне, потому что если мы с античным романом справимся, то со средневековым сделать это будет очень легко). Переверзев говорит: ну, что же, роман не был ведущим жанром в эпоху Гомера, Софокла, Эврипида, но роман стал ведущим жанром, когда их не стало. Удивительная аргументация! Что такое античное общество, имеет ли оно периоды подъема, расцвета и упадка? Можем ли мы говорить о классической греческой литературе, или мы должны все эти имена — Менандра, Гомера. Софокла, Эврипида, Эсхила валить в одну кучу? Спрашивается, в классический период был роман ведущим жанром? О нем и слуху не было. Из этого факта мы должны сделать вывод.

Обращаемся к истории: античный роман возникает тогда, когда античное обществo разлагается под влиянием возникших внутри него меновых товарных отношений, зачатков денежного хозяйства. Известно, что те явления, которые в буржуазном обществе получили пышную форму развития, заложены в потенции и в недрах античного общества. Почему товарное производство не могло полностью развиться в Греции, от этого объяснения вы меня освободите. Факт ясен. Роман зачинается тогда, когда в Греции, в связи с разложением античного способа производства, возникают элементы товарного хозяйства и индивидуум получает впервые формальную самостоятельность. И здесь теория, изложенная т. Лукачем, получает блестящее подтверждение, а именно: эмбриональный роман, как художественная форма, относится к такому историческому времени, когда появляется эмбриональное денежное хозяйство и эмбриональные товарные отношения.

Теперь посмотрим на примерах, можно ли считать античный роман классической формой, формой, равноправной романам Бальзака, Раблэ или Сервантеса. Возьмем античные романы от II по VI век (историки спорят о датах появления того или иного романа, но на этих вопросах мы сейчас останавливаться не можем), наиболее выдающиеся романические произведения, сравним их с европейским романом и посмотрим, есть ли в них те черты, которые позволяют относить эти вещи к роману, хотя бы в зародышевой его форме, и получили ли там эти черты романа то типическое выражение, какое они получили, скажем, в романах Бальзака, посмотрим, как обработана здесь сама художественная ткань, посмотрим на содержание, проблематику, метод этой вещи.