Если мы все-таки допустим это (и каким простым и естественным кажется это допущение всем, кроме тех, кто, по несчастью, слеп и глух ко всему Божественному в силу того, что такие субъекты находятся на чрезвычайно низкой стадии психической ментальности), то мы все равно должны не объяснять, а описывать развитие этого верования в человеческом разуме и шаги, предпринимавшиеся примитивным человеком для обеспечения воссоединения с Божественным. Мы можем выделить в одну группу стадию поклонения тотему, поскольку, хотя ее культовая практика нашла нишу и в эпоху большего просвещения, это произошло точно так же, как варварские обычаи продолжают существовать в современных условиях и от них невозможно избавиться в силу каких-то причин. Ничто не может помешать нам утвердиться во мнении, что в «падение человека» верили уже во времена тотемных верований и уже тогда люди надеялись на воссоединение с божеством в образе животного. Это вовсе не меняет инстинктивного характера веры в воссоединение с Божественным; это всего лишь его варварский вариант.

Вера в то, что солнце было божественной страной, потерянной для человека, была в древнем человеке очень сильна. В любом случае она символизировала потерянный рай, и вера в это прежде существовавшее государство вполне и легко укладывалась в эту идею. Высшей целью древней религии, таким образом, было возвращение души в эту славную и богатую страну, где когда-то обитали предки древних людей. Но как можно было достичь этой цели? Только магическими или полумагическими средствами. Древний человек представляет себе, что туда ведет лестница, сделанная из волшебных стрел, выпущенных в небо, которая каким-то сверхъестественным способом прикреплена к небу. По этой лестнице древний человек якобы мог подняться на небо. Как в Мексике и других странах, в исключительных случаях (во время жертвоприношений) древний человек использовал шест или весло, при помощи которого душа могла забраться выше облаков. Некоторые индейские племена полагали, что душа может достичь заветной земли в животе кита или же необходимо поймать птицу, чтобы та отнесла душу умершего человека в благословенные дали.

Однако наиболее типичным «средством передвижения» такого рода была все же солнечная лодка. У даяков с острова Борнео (Калимантан) таким вариантом лодки Ра или Осириса был корабль – дух. Однако, как доказывают рисунки, хранящиеся сейчас в Берлинском музее, идея об этом корабле является продолжением идей о птице, роге носорога и других. Каждые двадцать четыре часа этот корабль (Темпонтелон) отправляется в свое владение с грузом мертвых; ему препятствует ужасная непогода, огонь и другие опасности, но в конце концов он все-таки приплывает в Город Душ.

В египетских текстах мы находим примерно те же идеи у Осириса. Но возможно, этот элемент был привнесен в египетские таинства на более позднем этапе. В древних Текстах Пирамид и надгробных текстах нет никаких упоминаний о корабле душ. Судя по этим текстам, считалось, что душа умершего принимает образ птицы, чтобы добраться до загробного мира, хотя в качестве альтернативы в мифе есть и упоминание о лодке-пароме. В любом случае египетская солнечная лодка (барка или ладья), скорее всего, стала результатом развития идеи о птице. Ни в греческих элевсинских мифах, ни в других эллинских таинствах нет упоминания о путешествии корабля душ. Однако, как и некоторые египетские ритуалы, они повествуют о путешествии по загробному миру, или по миру тьмы и уныния, к свету.

Каким же образом появилась тогда идея о том, что душа обязательно должна пройти через инфернальный уровень, прежде чем выйти на уровень высший? Я не вижу тому никакого другого объяснения, кроме одного: древний миф о прямом попадании из земного временного пребывания человека на небо постепенно стал ассоциироваться с аллегорией о рождении и смерти бога плодородия Осириса или богини Персефоны (или римской Прозерпины), которые жили полгода в Подземном царстве. По нашему мнению, поклонявшиеся Осирису или Персефоне постепенно стали верить в то, что для спасения необходимо пережить тяжелое и полное опасностей путешествие. Лично я не вижу в этой теории сколь бы то ни было существенных слабых моментов, и мы знаем, что культ Осириса постепенно сросся с культом Ра, бога солнца. Я бы также добавил, что, на мой взгляд, египетские и элевсинские мифы, связанные с таинствами, были созданы людьми, привыкшими к жизни в песчаных, заболоченных и горных районах, что нашло свое отражение в описании ужасных путешествий, совершенных в поисках Осириса или Персефоны.

Нам чрезвычайно важно осознать все значение греческих таинств, которые, по сути, являются производным от египетских таинств. Столь же важно, чтобы на этом этапе нашего исследования мы поняли не столько обрядовую и церемониальную сторону нескольких культов, о которых будет говориться позже, но их религиозные и психологические основы.

В Греции подъем мистических культов с их таинствами был обусловлен определенной новизной мысли, которая в некотором смысле приняла характер религиозной революции. Впервые в истории Эллады религия, до этого иногда ограниченная рамками племени или даже большой патриархальной семьи, стала превращаться во всеобщую. В VI веке до н. э. возникли новые обряды и культы, причем к этим культам могли принадлежать не только люди, жившие в определенном городе или регионе, но все граждане, приезжие и даже рабы, если только они могли доказать жрецам этого культа, что подходят для посвящения.

Греческие мистические культы не обязательно были новыми религиями. В них наряду с новыми обрядами сохранилось поклонение прежним божествам племени или рода. При этом, если человек становился членом культа Элевсина (или Бахуса), то он вовсе не был обязан покидать государство, где он жил, или местную религиозную общину, к которой он ранее принадлежал. В Малой Азии зародилась тенденция отказа от приношений богу жертв как даров, призванных способствовать получению от божественных созданий еще больших милостей. Место идеи жертвоприношений заняла идея более тесного взаимодействия с богом. Эта теория, зародившаяся опять-таки в Египте, судя по всему, была привнесена в Грецию из Передней Азии (в частности, через семитоязычных финикийцев). Она несла с собой надежду на лучшую жизнь после смерти. Ранее дар (жертвоприношение) выражал надежду на лучшее в ближайшем и материальном будущем, новые же культы предлагали вероятность гораздо более восхитительного существования после смерти, чем то, которое обещали греки, чей Аид был просто подземной темницей и чей рай, Благословенные острова или Геспериды, судя по всему, был уготован лишь отдельным кастам или социальным группам.

Попытка достичь более близкого общения с божественным была поэтому отмечена большей уверенностью в будущем, которое ожидает душу. Религиозная составляющая тотемизма в лучшем случае была надеждой прикоснуться к божественной жизни священного животного, и в этом в большей или меньшей степени проявлялась алиментарная (питающая) тенденция. Теперь же таинства предложили некую религиозную основу; хотя сами таинства в Греции были осмыслены не до конца (из-за веры в бессмертие, которая изначально была частью древней философии). Надежда на будущий мир в какой-то степени зависела от духовного соединения в этой жизни.