– Ничего не знаю о Куликовой! Уже Баренцев прибегал, метался, как оглашенный. А я так скажу – уехала девочка в Сочи, там развлекается.

Бабкин с первого взгляда проникся неприязнью к этому вальяжному мужчине с гладко выбритым синим подбородком и длинными залысинами над бровями, говорившему высоким, чуть визгливым голосом. От него сильно пахло одеколоном, а маленький, заставленный шкафами кабинет весь провонял сигаретным дымом, и Бабкин еле сдерживался, чтобы не морщиться от этой смеси ароматов. В окне виднелась группа мальчишек лет тринадцати, под руководством воспитателя убиравших мусор с газона.

– Почему именно в Сочи? – поинтересовался Макар.

– Откуда я знаю! Пусть не в Сочи, пусть в Крым. Или в Саудовскую Аравию.

– Есть свидетели, – напомнил Бабкин. – Они видели, что девушку вывели из подъезда силой.

– Знаем мы это «силой», – парировал директор интерната. – Ролевые игры, поверьте мне, еще никто не отменял.

– Хорошо, пусть так. Тогда скажите, Александр Сергеевич, вы знаете, как идут дела у вашего племянника? Ведь Максим сейчас ищет клад Шаболина…

Старший Арефьев изменился в лице:

– Послушайте! Это все чушь! Я так Максиму и говорил! Происки этого жадного еврейчика!

– Какого еще жадного еврейчика? – нахмурился Илюшин.

– Танькиного муженька. – Александр Сергеевич скривился. – Мерзейший тип, собравший все характерные черты своей нации. Я говорил ей: ты дура, живи одна, заботься о сыне. Нет, ей втемяшилось в голову выйти замуж. А Борис забил мальчишке башку всякой чушью, рассчитывая на то, что ему на блюдечке принесут халявные деньги. Клады парень ищет! По лесам ходит с металлоискателем! Работать надо, ра-бо-тать! – Он развернулся в крутящемся кресле, широким жестом указав на бродящих по газону подростков. – Труд сделал из обезьяны человека. Видите воспитанников нашего интерната? Если бы не работа, они бы давно уже окончательно деградировали, забив себе мозги парами клея. К сожалению, мой племянник – ленивый идиот, сильно подверженный чужому влиянию. Вместо того чтобы добросовестно вспахивать свою ниву, он рассчитывает на быстрое обогащение. Ничего у него не получается, само собой, и все это лишь пустая трата времени.

– Ленивый идиот? – переспросил Бабкин. – Его отчим говорит, что Максим учится в аспирантуре физтеха…

– Учится, – неохотно признал Арефьев-старший. – И неплохо учится, должен сказать. У мальчишки способности – к счастью, в этом отношении он пошел в меня. Но это его хобби! Поверьте мне, времяпрепровождение для болванов, оно отупляет его.

– То есть вы не знаете, на каком этапе его поиски, – уточнил Илюшин.

– Какой этап, молодой человек, о чем вы! – Александр Сергеевич картинно воздел руки к небу. – Максим бродит по лесам со своей железкой – вот и все его этапы. Потом вернется ни с чем, как всегда и бывает.

– А когда вы в последний раз общались с ним?

– Не помню… кажется, еще до его отъезда. У меня масса дел, честное слово, нет возможности держать в голове такие мелочи.

– Вы говорили, к вам заходил Баренцев…

– Да, единственный из всей троицы, из кого вышло что-то дельное. Он частенько бывает у меня. Я ему сдаю два помещения.

– Под склад?

– Да, одно – под склад, а во втором он обустроил спортивный зал. Мои мальчишки тоже туда ходят – те, кому за хорошее поведение я разрешаю заниматься. Пусть качаются, вреда от этого никакого не будет. А тренеры там неплохие. Баренцев аренду платит исправно, он вообще паренек такой – ответственный и толковый. В отличие от этих двух дурачков, Макса с Наташкой. Что хотите говорите – не верю я, что ее увезли силой. Никому она не нужна, вот что. А теперь извините, у меня дела.

– Я, кажется, понимаю, почему отчим Максима Арефьева не научился нормально общаться с братом своей жены, – буркнул Бабкин, когда они вышли из кабинета и прошли по узкому длинному коридору, застеленному темно-красной ковровой лентой. – Слушай, как такому детей-то доверяют?

– Да, махровый антисемит, к тому же не из умных, – согласился Илюшин. – Резюмирую: ничего не вынесли из разговора, кроме понимания позиции Бориса Осиповича. Значит, возвращаемся к началу, то есть к манускрипту. Поехали домой, хочу еще раз кое на что взглянуть…

Александр Сергеевич провожал взглядом двоих визитеров, идущих к главным воротам интерната, и вдруг заметил спешащего им наперерез коренастого парня. Насторожившись, он наклонился близко к стеклу, будто рассчитывая подслушать разговор.

– Принес тебя дьявол… – пробормотал он. – Проваливай отсюда, предприниматель хренов. Не суйся к ним.

Тот, кому было адресовано его обращение, подошел к Макару и Бабкину, запыхавшись и утирая пот со лба.

– Привет! Еле догнал вас! – Алексей Баренцев пожал руку Сергею, знакомясь, и обернулся к Макару: – Ты скажи, что-нибудь новое известно про Тошку? Есть хоть какие-нибудь зацепки?

– Пока работаем, – туманно ответил Илюшин.

– А сюда по какой надобности? А, понял – всех знакомых опрашиваете! – догадался Лешка. – Это вы не по адресу – Пушкин вам ничего не скажет.

– Пушкин? – переспросил Бабкин. – А-а, он же Александр Сергеевич! Ну да, само собой.

– Я не в том смысле, что он скрытный или что-нибудь такое, а просто он с Тошкой мало общался. Макс как-то при мне начал рассказывать дяде Саше, что они вдвоем увлеклись разными шифрами, ну, дядя Саша его и высмеял. Для парня, сказал, это нерациональное напряжение мозгов, а для девчонки – и подавно, потому что у женщин другое предназначение: детей рожать и домашнее хозяйство вести. Я сдуру возьми да перескажи это Куликовой. Думал, она умрет со смеху! Целый день ходила, талдычила на все лады: «Нерациональное напряжение мозгов»… Назвала дядю Сашу «херр Рациональность», так оно потом к нему и привязалось. А вообще-то он мужик неплохой. О пацанах своих заботится, даже в качалку их ко мне отправляет. Тренеров, правда, заставил своих знакомых взять, ну да я на него за это не в обиде. Вроде нормальные мужики, понимающие.