Только я собирался сказать ей об этом, как она кинулась к старику и рухнула рядом с ним, протягивая к нему руки:

– Господин Якоб! Господин Якоб!

Старик вздохнул и приоткрыл черепаший глаз:

– Что ты кричишь, девочка? – поморщился он. – Ты мешаешь мне спать!

– Умоляю, скажите, что я не лгу! Ведь вы показывали мне золото!

Я грязно выругался про себя: теперь-то Якоб точно выгонит нас из дома! Наша выдумка о кровельщике окажется бесполезной!

Но старик лишь равнодушно покачал головой.

– Какая разница? – проскрипел он. – Лжешь ли ты, дитя мое, или говоришь правду – наша действительность от этого не изменится.

Чертов философ! Мне захотелось как следует оттаскать его за бороду, но я заставил себя быть сдержанным.

– С вашего позволения, господин Якоб, я осмотрю крышу! – громко сказал я, подошел к Молли и потянул ее за руку, заставив подняться. Пора уводить дурочку, пока она окончательно все не испортила.

Служанка бормотала: «Но ведь я видела… Как же так? Ведь я не лгунья, клянусь!» Встряхнув женщину за плечи, я заставил ее замолчать. И вдруг старик, покряхтев, встал в полный рост – очень неожиданно для нас.

– Я поднимусь первым, – сказал он. – Что-то устал сидеть здесь… Пора.

Теперь, когда я рассмотрел его ближе, мне стало ясно, что он не такой древний пень, каким показался вначале. Его старила борода, но кожа его не была морщинистой, и сложения он был не иссушенного, как старцы, а всего лишь худого. Даже из голоса его понемногу исчезла скрипучесть, словно легкие наполнялись воздухом, подобно мехам, по мере того как Якоб распрямлял спину.

Шаркая ногами, он прошел мимо нас, отворил дверь и скрылся. Шаги его послышались на лестнице и вскоре затихли.

– Я не понимаю! – Молли умоляюще посмотрела на меня, едва не плача. – Как же так могло случиться?..

– Тихо! Заткнись!

Я вновь прошелся по комнате, внимательно разглядывая все, что попадалось мне на глаза. Столы, печь… Это еще ничего не доказывает! Разозлившись, я пнул попавший под ногу камень, и тут у сапога моего что-то сверкнуло.

Сперва я решил, что вновь стал жертвой игры солнечного света. Но блеск был слишком ярок… Присев на корточки, я поворошил рукой в пыли и мелких обломках, что усеивали весь пол. Сверкнуло снова, и, отодвинув в сторону самый крупный обломок, я увидел мелкую поблескивающую желтую крупинку. Подцепив ее пальцем, поднес к глазам и рассмотрел, чувствуя, что меня охватывает неизъяснимый трепет, какого я не испытывал и при виде драгоценных камней.

Она была золотой. Золотой! Я словно воочию увидел картину: согнувшись под тяжестью своей ноши, старик тащит к двери мешок с золотом. Мешок?! Я вновь принялся рыться в пыли и мусоре, и вскоре нашел то, что надеялся найти: вторую крупинку, а за ней и третью, и четвертую! Сомнений не оставалось: кто-то нес золотой песок и просыпал его.

Уподобившись охотничьей собаке, пошел я по сверкающему следу, и он привел меня к той самой лестнице, по которой мы спустились сюда. Значит, предположение мое оказалось верным: Якоб вынес из подвала все, что там лежало, и где-то спрятал.

«Неудивительно, – подумалось мне. – Сам я поступил бы так же. Должно быть, после ухода Молли он спохватился, что зря наговорил лишнего, а ожидать от служанки молчания не приходится… И потому решил скрыть все, что могло уличить его в успехе проведенного опыта!»

Я почувствовал, что у меня захватывает дух. Нет, само золото меня не волновало! Но все вокруг свидетельствовало о том, что рассказ Молли был правдой.

Служанка, о которой я, увлекшись поисками, совсем забыл, всхлипнула в углу.

– Успокойся, – вполголоса посоветовал я, поднимаясь, и не в силах скрыть торжествующую улыбку. Молли посмотрела на меня, и слезы на ее лице тут же просохли. – Якоб оказался не таким простаком, как ты думала. Он уничтожил все следы своей работы в подвале и постарался скрыть то, что было невозможно спрятать. Взгляни! – Я подвел ее к одному из столов и показал на «пыль», рассыпанную ровным слоем.

Сперва на лице Молли отразилось недоумение, но вскоре оно сменилось пониманием.

– Это… это песок с заднего двора! Там есть яма, полная такого мелкого песка – когда его много, он кажется почти черным. Неужели господин Якоб выходил туда? Он же никогда не покидает дома!

– О, старик куда более деятелен, чем ты предполагаешь! Столы стояли посередине?

– Да. Два посередине, а третий – у стены.

– Значит, он в одиночку передвинул их, а это не так-то просто!

Я лег животом на край стола, надавил на него, и стол с отвратительным звуком поехал по каменному полу.

– Смотри – даже мне тяжело. А он справился с этой работой один! Все убрал, а потом присыпал песком, за которым выбрался во двор. Но это хороший знак!

– Почему?

– Потому что все это означает, что ему есть что скрывать. Так что, Молли, детка, я верю тебе. Только пообещай мне больше не бросаться к господину Якобу с криками «Где же слитки?!»