Дварф только покачал головой и возразил, что видывал магов, которые и с малыми жезлами умудрялись делать большие дела. После этого, однако, никто из команды не решился самолично выбрасывать обгоревший труп языческого чернокнижника за борт и таковую неприятную работу пришлось производить-таки мне.

Затем я поспешил найти каюту, в которой путешествовал этот язычник, надеясь, что и там может оказаться что-либо полезное мне в магических делах. Ее я скоро нашел и опознал по необычайно большому количеству книг.

В фолиантах этих описывались, большей частью, магические ритуалы, но, когда я в них заглянул, зубы мои застучали от ужаса ибо все в них было построено на страданиях живых существ, и не было такой пытки, которую не измыслили эти проклятые. В кровавых этих ритуалах пытали девиц, младенцев обоего пола, мужчин, женщин, стариков — любое человеческое существо могло быть использовано, чтобы, пролив его кровь, чернокнижник получил свою силу.

Поспешно замотав эти зловредные гримуары в узлы из одеял, я выволок их на палубу, утяжелил каменными ядрами и самолично выкинул за борт.

Как ни странно, поступок этот пуще прежнего убедил моих спутников в том, что я хорошо разбираюсь в магии и они стали смотреть на меня с еще большим уважением.

Меж тем, пред нами встала другая задача — коль скоро ватага оказалась рассеяна, прибыть в Скалистую крепость, в которую должна была быть доставлена реликвия, нам предстояло самим по себе. Никто из пиратов не сомневался, что «Милашка» — корабль достаточно быстрый — благополучно ускользнула от язычников вместе с дварфским королем и святыней на борту. И, уж, если «Милашка» дойдет до места назначения, то желательно и нам оказаться рядом, чтобы получить законную награду.

Поэтому Быстрые Глазки, Кривой, Грат и я собрались в капитанской каюте, чтобы обсудить предстоящий маршрут. К ужасу своему я осознал, что, сейчас, когда, если и видно какой корабль из нашей ватаги, то далеко у самого горизонта и удаляющимся на полной скорости, вся ответственность за прокладку курса ложится на мои плечи.

Не поняв сначала серьезности положения я начертил на карте прямую линию соединяющую наше, несколько условно определенное, нынешнее положение с пунктом назначения, но тут обнаружил, что в двух местах путь этот натыкается на рифы, которых в здешних местах оказалось в изобилии.

Схвативши карандаш и линейку, я нарисовал иной, совершенно безопасный маршрут, состоявший из двух отрезков под прямым углом друг к другу, но и Быстрые Глазки, и Кривой в один голос возразили, что плыть так имея на горизонте за кормой паруса вражеской эскадры — явное самоубийство: противник отрежет нам путь пойдя на перерез. Грат с ними согласился и я начертил новый маршрут, устроивший всех, кроме меня.

Зная, сколь неточны, обычно, мои вычисления, я в ужас пришел от того, что получившаяся прямая проходит буквально в нескольких кабельтовых от скал. Да еще, если рассчитать по времени, находиться в этом месте мы будем ночью, то есть не сможем во время заметить и избежать крушения.

Я честно рассказал о своих сомнениях, когда мы остались с моей рыжеволосой спутницей с глазу на глаз.

— Бес, я ничего не могу поделать, — хмуро ответила она. — Уж лучше смерть в волнах, чем попасть в руки язычникам. Мы-то с Триной еще могли бы надеяться, что нам сохранят жизнь, сделав своими наложницами, но для всех остальных пленение — это смерть под пытками.

Знакомый с книгами покойного языческого мага, я с грустью подумал, что, скорее всего, участь моих подруг будет гораздо хуже, но в слух говорить ничего не стал.

Смеркалось, уже две команды вычерпывали воду из трюма и даже удалось заделать одну из щелей. Уже Крикун спустился из вороньего гнезда, как называли установленную на мачте большую бочку для наблюдателя. Я же все проверял и проверял свои вычисления, приходя в ужас от одной мысли о том, что мы все можем погибнуть из-за банальной математической ошибки.

Ночь была переполнена страхом. Все находились на палубе. Дрожа от ужаса, я пытался занять себя чем только мог. И даже помогал черпать воду из трюма, передавая по цепочке тяжелые ведра, покуда не свалился без сил.

— Иди отдохни, шкипер, — сердито приказала Глазки, спустившись в трюм и заметив меня среди передающих на верх ведро за ведром матросов.

— Проклятые язычники, — выругался один из дварфов, стоящий в цепочке ниже меня по трапу, — не могли поставить на своих кораблях насосы!

Я тогда еще не знал, что такое насос, поэтому высказывания этого в полной мере оценить не мог. Передав ведро сменившему меня пирату, я выбрался на палубу. Лицо мое горело и я с наслаждением подставил его сильным порывам влажного морского ветра идущим с правого борта. Как приятно холодил он лицо.