Внезапно оказался я, как бы, одним из элементов сферы, где много было, якобы, меня. Видал я там, со стороны и мага Позднего Рассвета с предлинным посохом, и морского разбойника Беса В Ребро с суковатой дубиной, и старца Светоча с нимбом над головой, и скромного господина Фонарщика, и, даже, меня самого под моим собственным именем. Все они были разные и жили каждый сам по себе.

Потом увидел я нагромождение ледяных скал, сверкающих на солнце, и много облаченных в долгополые одеяния магов, которые вносят в эти чудесные чертоги, алмазный камень, на коем резцом начертаны неведомые письмена. И как опускают они этот камень в одно из озер не замерзшей воды посреди чудных ледяных чертогов, и, как трепетно отвечает сияниям их жезлов, испускаемая скрижалью аура.

Потом, вдруг, затмила все единая картина: огромный, будто сотканный из света, корабль несется на всех парусах, и на носу его стоит юная дева лет четырнадцати, краше которой не видел я никогда в жизни. Темные волосы ее свободно развиваются по ветру, из всего одеяния, не смотря на мороз, лишь широкий кожаный пояс на котором покоится меч.

Это было последнее мое видение, но было оно столь отчетливо, что еще и на следующий день, проснувшись со страшной головной болью, я помнил его очень и очень отчетливо.

— К чему бы это, не знаю, — хмуро ответствовала Быстрые Глазки, когда я пересказал ей все. — Уверен ты, однако же, что это имеет отношение к северным эльфам?

— Без сомнения, мой верный товарищ, без сомнения! — заверил ее я.

— Ну, не лучше же они нас с Триной? — насколько смутившись спросила моя рыжеволосая спутница.

— Ах, друг мой, — смутился в ответ я. — Ты знаешь, как хорошо я отношусь к вам обеим, а все же… Все же, после этого видения, я начал понимать, почему северные эльфы — вообще, а их женщины — в особенности, считаются самыми красивыми смертными из всех, которые когда-либо появлялись в нашем мире.

— Мой милый Бес, — сказала вдруг она. — Быть может, поворотиться к югу? Что толку нам от этой скрижали? А вдруг, добывая ее мы сложим свои головы?

— Послушай меня, Денра, — ответствовал я. — Мне и самому все это предприятие ужасно надоело. Но, уж, коль скоро, здесь есть единственная для меня возможность выбиться как можно скорее из магических учеников в товарищи сей славной Гильдии, так я, пожалуй, рискну.

— Ты, по крайности, дорогу знаешь? — посчитала нужным уточнить моя спутница.

— Дорогу — нет, — объяснил я, — но благодаря этому удивительному сеансу ясновидения, я без ошибки опознаю Ледяной храм, когда увижу его.

— То-то и оно, — грустно улыбнулась Глазки. — Осталось только найти его.

Наше пребывание в этом племени было ознаменовано еще двумя событиями. Во-первых, Крикун притащил в наш шатер женщину лет тридцати, супруг которой согласился уступить ему ее за горсть травы для отвара. Конечно, травяной отвар придает сил и в мороз греет, но все же я посчитал это потрясающим бесстыдством.

Во-вторых, за связку малахитовых бус мне удалось договориться с одним из тамошних отцов семейства — а оно насчитывало не менее семи жен и двух десятков детей, о том, чтобы провести ночь с чудной двенадцатилетней девочкой. Звали ее Мией и она охотно стала моей двадцать пятой девственницей.

Утром, поговорив с Крикуном, мы вынуждены были сойтись в том, что жир, коим наши партнерши растирались в косметических целях, не только противен на ощупь, но и пахнет весьма отвратительно.

Покинув столь гостеприимное племя, мы устремили стопы свои дальше на север.

Несмотря на то, что было всего лишь позднее лето, холод царил неописуемый. Спутники мои каждый день просили светить на них жезлом, хотя горел при этом костер.

Из дичи имели мы и птицу, и оленину, из рыбы, чего только не ели. Припасы наши подошли уже к концу, а, все же, никто из нас не исхудал.

На самом подходе к Северному берегу встретили мы еще одно племя. Было оно в весьма плачевном состоянии, ибо не задолго до встречи с нами, как раз, лишилось всех своих мужчин.

Все случилось так, как рассказано было мне до этого — ходило племя по берегу моря, пася оленей, промышляя рыбой и морским зверем, как вдруг, явились девы невиданной красоты, которые увели всех мужчин.

— О, Боги! — в сердцах возопил я. — Да наш Крикун, по сравнению с этим народом, образец внеземной красоты!

— Послушай, Рассвет, или Бес, — сказала тут Быстрые Глазки. — Мой брат совсем не урод. Не надобно тебе отзываться о нем столь уничижительно.

— Ну, уж если и есть в нем что привлекательное, так это — сходство с тобой! — объявил я ей. — А теперь давай думать, что будем делать с народом сим.

После недолгих раздумий мы решили, что, раз племя покинули все мужчины, то будет Крикун у них за вождя, во всем наставляем своей мудрой сестрой, я же — за шамана. И так, пусть племя кочует вдоль северных берегов, живя своей обычной жизнью, ибо без нас обречено оно было на верное вымирание.