2. Тана. Моя лучшая подруга. Моя, считай, сестра, пусть не по крови, но по духу. Как же можно было не видеть, что за чувства испытывает по отношению к тебе самый близкий человек. Очень просто: такое возможно, если ты — полная скотина.

3. Дафна. Да, конечно, с головой она не дружит. Но в какой мере я сам виноват в этом? Изменял ей, постоянно обманывал, провоцировал на ссоры, подливал масла в огонь. Делал все для того, чтобы она почувствовала себя виноватой, даже если прекрасно понимал, что сам не прав. Я даже украл у нее мечту об отеле «Челси» и присвоил себе. Хвастался, что помогу ей, если она меня о чем-то попросит, а вместо того, чтобы пытаться разыскать ее отца, трачу все свое время и силы на то, чтобы переспать с фотомоделью.

4. Кей. Пытался увести ее у парня, причем не потому, что во мне вспыхнули какие-то настоящие чувства, а просто чтобы потешить свое либидо. Воспользовался их размолвкой и ее слабостью.

5. Нейт. См. п. 4.

6. Герман. Врал ему, что поэт.

7. Зак Шуман. Администратор в Хемпстедском гольф-клубе. Редкостный, конечно, козел, но я ведь специально делал все для того, чтобы его уволили. Хуже того, когда это случилось, я был вне себя от радости. Ну и кто я, спрашивается, после этого?

8. Тот парень в общежитии для первокурсников, которому я на приходе от грибочков зафигачил в лицо струю из огнетушителя. Досталось парню ни за что. Черт, я ведь даже не помню, как его зовут.

Список занимает у меня несколько страниц. Я даже сам удивляюсь, как много успел нагрешить. Сколько-то еще пакостей нарою в своем прошлом? Последний пункт перечня меня просто потрясает.

27. Отец.

Отец. В каких только грехах я тебя не обвинял. Да, конечно, первое место на конкурсе «Отец года» тебе не светит. Но ты ведь давал мне кров, оплачивал мою учебу, а я принимал все эти дары как должное, да еще и выпендривался. Я даже сам не понял, как вышло, что ты стал для меня кем-то вроде антихриста, хотя на самом деле ты просто такой же недалекий, запутавшийся в этой жизни человек, ничем не хуже прочих.

Самолет приземляется в аэропорту «Кеннеди». Я выхожу в зал прилета и звоню Билли из телефона-автомата — за счет принимающей стороны, разумеется, бумажник-то тю-тю. Неприятно, конечно, но делать нечего: приходится признаваться ему в том, что я завис в аэропорту без гроша в кармане, а следовательно, без какой бы то ни было возможности добраться до города.

— Ладно, постараюсь найти кого-нибудь тебе на подмену, — недовольно говорит Билли. — Но учти, парень, твои отгулы… Добром это не кончится.

— Виноват. Но у меня смягчающие обстоятельства.

— Обойдусь я без твоих извинений. Обстоятельства у него, понимаешь ли. Давай начистоту: за последние несколько недель ты сумел не только подцепить, но и удержать нескольких новых клиентов. Не думай, что Он этого не заметил. — (Я так понимаю, Билли имеет в виду Первосвященника и моих персонажей, выдуманных для того, чтобы Дэнни Карру было что покурить. Увы, этим ребятам придется уходить на пенсию.) — В общем, о тебе сложилось хорошее мнение. Но учти, у любого хорошего мнения есть свой кредит доверия, и ты, парень, этот кредит уже практически исчерпал.

— Все понял.

— Вот и хорошо. Ну а теперь давай шевели задницей, и побыстрее.

— Слушай, а заехать за мной некому, да?

Билли молча кладет трубку.

Позвонить Тане? Но мы ведь с нею не говорили с того самого ужина у меня в номере. Не пойдет. Остается единственный реальный вариант. После некоторых препирательств с секретаршей, впервые слышащей о звонках за счет принимающей стороны, меня наконец соединяют с отцом.

— Привет! Это я, — говорю. — Подвезти меня сможешь?

— Ты в порядке? Ты, вообще, откуда звонишь? — К своему удивлению, я слышу в голосе отца что-то похожее на искреннее беспокойство.

— Я в аэропорту.

— Как тебя туда занесло?

— Лучше не спрашивай.

Несколько секунд отец молчит, а затем произносит:

— Вообще-то, я только что пришел на работу, и у меня полно дел.

— Надо же, какое потрясающее совпадение. Я практически наугад набираю твой номер и застаю тебя в офисе. Слушай, отец, ты же прекрасно понимаешь, что я не стал бы звонить тебе без крайней необходимости. Если уж до этого дошло дело, то сам видишь — деваться мне просто некуда.

— Какой аэропорт — «Кеннеди» или «Ла Гардиа»?

— «Кеннеди», международный терминал. Да и кроме того: можешь считать меня неблагодарной свиньей, но если бы ты смог сейчас «напрячься» и оторвать от сердца те сто баксов, которые «одолжил» у меня, то я, пожалуй, не стану ломаться и соглашусь взять эти деньги.

Отец приезжает за мной через час. Я влезаю в машину на переднее сиденье.

— Ну что, ты тут как? — спрашивает он.

— Да все нормально, поехали.

Некоторое время отец рассматривает меня в боковое зеркало. Затем он заводит машину и отъезжает от тротуара.