Рогов, с изумлением наблюдавший за птицами, произнес мечтательно:

— Эх, подняться бы на такую высоту, осмотреть все овражки, щелочки, да свалиться на контру, как ястреб...

— Ястреб не то, — возразил Сергей Петрович. — Ястреб, правда, питается и мышами, но он убивает и пернатых, защитников лесов и полей, и тем наносит огромный вред. Ястреб бьет наших друзей. Мы — другой породы. Мы защищаем друзей народа и бьем только его врагов! Вот Чанг твой — наш истинный друг: как вчера лазутчика в плавнях выследил!

Пес, как будто поняв, что говорят о нем, вытянул свою морду и замолотил хвостом по палубе.

Катер шел вдоль невысокого холмистого берега. Широкая равнинная степь подходила вплотную к берегу. На горизонте показались первые городские постройки.

Бородин приложил бинокль к глазам. Его четкие деления заскользили по дорогам, ведущим в город: одна еле обозначилась вдали, другая, что поближе, огибала небольшой холм. Несколько минут Бородин осматривал подходы к дороге, скользил взглядом по проезжей части и обочинам, пока в фокус не попали вытянувшиеся в беге головы лошадей в упряжке. А затем в поле зрения оказался и экипаж. Бородатый человек без шапки энергично погонял разгоряченных лошадей плетью. Особенно доставалось статному гнедому жеребцу с белой звездочкой на лбу.

— Тихий ход! — скомандовал Бородин.

— Есть тихий, — ответил худощавый моторист.

— Ну-ка взгляни, Семен, — Бородин передал бинокль Рогову.

— Три километра от воды — наша зона. Разрешите, товарищ начальник, полюбопытствовать: от пыли, от мух или от чужих глаз закрыли фаэтончик?

Сергей Петрович одобрительно кивнул. Катер развернулся на правый борт и ткнулся в камыши. Рогов с двумя матросами кинулся вброд и вышел к проселочной дороге, делавшей у Днепра резкий поворот. Рядом с ними, натягивая повод, несся Чанг.

В бинокль Бородин видел, как разгоряченные лошади приближались к тому месту, где у самой дороги, в скрытой ложбине, притаился патруль. Сначала вышел Рогов. Рядом с ним, с ружьями наперевес, встали матросы.

Было ясно, что экипаж не намерен останавливаться. Рогов подал Чангу команду и сам, словно ястреб, бросился наперерез к фаэтону, стремясь схватить за узду коня с белой звездочкой на лбу. Но произошло неожиданное: лошади, как в цирке, встали на дыбы, кучер мастерски развернул фаэтон перед самым носом Рогова и, выстрелив из обреза, пустил лошадей по прибрежной дороге обратно.

Бородин опешил. Он дал команду прильнувшему к прицелу пулемета матросу:

— Огонь!

Пулеметная очередь разорвала тишину. Но экипаж, поднимая пыльную завесу, быстро удалился к холмику, затем облако пыли скрылось и стрельба прекратилась. Когда пыль рассеялась, Бородин увидел двух матросов, кинувшихся вдогонку за экипажем. Затем они остановились, склонились над чем-то, лежащем на дороге. Вот они волокут человека. Чуть сзади, пошатываясь, держа за ошейник Чанга, идет Рогов.

Через несколько минут на борт катера был доставлен в бессознательном состоянии незнакомец, вывалившийся из экипажа.

— Какой-то черт не нашего бога! — проговорил Рогов, глядя на худое заросшее лицо пленника. Незнакомец был в нижнем изодранном белье и потрепанной поповской рясе.

Только отплыв от берега, моряки увидели на Рогове разорванный вдоль спины бушлат и кровавое пятно. Начальник погранпоста, прислонившись к борту, тяжело дышал.

Его положили на палубу, перевязав рану тельняшкой. Верный пес примостился рядом, норовя лизнуть своего хозяина в лицо. Встревоженные таким оборотом дела, пограничники окружили Рогова, пытаясь остановить кровотечение. О человеке в рясе просто забыли.

В небе по-прежнему парили ястребы, описывая широкие круги.

Бородин перебрал в памяти события последних дней. Он побывал на каждой заставе, проверил боевую готовность пограничников. Первые успехи налицо, но настоящим хозяином границы Особый отдел не мог себя считать. Бородину порой казалось, что по границе гуляют, как по бульвару. «Вздумалось рыбку ловить верст за пять от побережья — получай пропуск милиции. Шаланда везет кефаль в Херсон, Николаев или Одессу — пропуск исполкома на этот счет учрежден. В открытом море почти круглые сутки маячит парусник научно-промысловой станции. Надо наводить порядок с пропусками».

Катер подошел к причалу. Рогова и подобранного им человека отправили в морской госпиталь.

Когда санитары поднимали завернутого в шинель старика по узкой лестнице коридора наверх, им навстречу попался завхоз госпиталя Панасюк.

— Носилки у вас для чего? Чтоб раненных по-человечески переносить, а вы матроса, что кутенка, завернули...

— Был бы матрос. — другое дело, — возразил санитар, — а то не разберешь: патлатый какой-то... Да и нам сподручней. Велят: «Скорей, скорей!»