Едва только корабль бросил якорь, как к судну подошла лодка, в которой, улыбаясь, сидел Мартин Бухерт.

И он, и Чулия рассказали Диллону, что местные жители встретили их радушно, что они чувствуют себя здесь спокойно и живут хорошо и что с тех пор, как они высадились на этом острове, к нему подходили только два английских китобойных судна, оба примерно год назад.

Чулия привез немного фруктов, поросенка. И покрытый ржавчиной серебряный эфес шпаги, который он отдал матросам в обмен на пригоршню рыболовных крючков.

Вот с этого эфеса, собственно, все и началось.

«Откуда у вас взялась эта рукоятка?» — спрашивает Диллон. «Она уже давно у Чулии, — отвечает Бухерт. — И видел ее у здешних аборигенов еще тогда, когда только попал на остров. У них немало всякого другого добра: несколько железных шипов и стержней, европейской работы топоры, черенок серебряной вилки, ножи, чашки».

«Но откуда все это? Что, здесь какое-нибудь судно затонуло?!»— восклицает Диллон. «Не здесь, — отвечает Бухерт. — Местные жители утверждают, что примерно в двух днях пути, если плыть на пироге, с подветренной стороны лежит группа островков. Все эти предметы оттуда».

Диллон принимается внимательнее рассматривать рукоятку шпаги. Вот какая-то полустершаяся буква или, быть может, ему только кажется? Нет, явно французская буква! Неужели шпага Лаперуза?

Он едет на берег и начинает расспрашивать островитян. Они почти дословно повторяют рассказ Бухерта: и эфес, и другие предметы они выменяли у соседей.

«А те откуда их взяли?» — «О, это давнее дело, — говорят Диллону. — Много лет назад, когда нынешние старики с соседнего острова были мальчишками, на острове разразилась небывалая буря. Казалось, злые духи собрались погубить остров: ветер повалил чуть ли не все деревья, гигантские волны заливали берега, от потоков дождя не было спасения даже в хижинах. В ту ночь никто не спал, а когда взошло солнце, жители увидели неподалеку от берега большой корабль: его мачты чуть не наполовину ушли под воду. Невдалеке потерпел крушение еще один корабль. Многие моряки погибли. Те, кому удалось доплыть до берега, выстроили в лесу несколько хижин, обнесли их изгородью. Потом они принялись мастерить новый корабль, но гораздо меньших размеров, чем тот, на котором они прибыли. Они иногда смотрели на море через какую-то блестящую трубку, и у них были ружья. Когда корабль был готов, они ушли в море, оставив на острове двух человек. Их вождь сказал, что они скоро вернутся. Но их никто никогда больше не видел. Оба моряка скончались, один — всего три года назад. Он все ходил к морю, смотрел — не покажется ли парус? Но за все время лишь один раз на горизонте показались силуэты каких-то двух больших кораблей. Это тоже было давно, вскоре после того, как был построен маленький корабль».

«Как же называется тот остров?» — спрашивает Диллон.

«Ваникоро, — говорят ему. — Тамошние жители называют его Ваникоро. Это всего лишь в двух днях пути отсюда».

Диллон берет с собой в качестве проводника Бухерта. Два дня пути — и все станет ясно. Неужели он действительно напал на след таинственно исчезнувшей экспедиции?

«Св. Патрик» на всех парусах мчится к Ваникоро. Вот уже виден берег, еще немного — и можно будет поговорить с местными жителями. Но переменчивый ветер гонит корабль от острова, пенятся буруны около коралловых рифов, которые, как частокол, охраняют подступы к бухте. Потом наступает полнейший штиль. Он длится целую неделю, и на корабле начинает ощущаться недостаток продовольствия: в последний раз запасы пополнялись еще на Новой Зеландии. К тому же в трюме появляется вода. И хотя течь удается заделать, ничего хорошего это не предвещает. В довершение всего человек, которому принадлежат орехи и прочий груз на «Св. Патрике», категорически возражает против каких-либо задержек: груз может испортиться, и вообще совершенно непонятно, почему капитан отклонился от курса.

Так и не зайдя на Ваникоро, Диллон продолжает свой путь и в сентябре 1826 года прибывает в Калькутту.

«Астролябия» Дюмон-Дюрвиля в сентябре 1826 года еще только в Атлантике. Погода хорошая. Ветер благоприятный. Но до Тикопиа и Ваникоро по меньшей мере двадцать тысяч миль.

Все тот же сентябрь 1826 года. Калькутта. Двое мужчин сидят в высоком прохладном кабинете. Эти двое склонились над картой: лорд Комбернер, вице-губернатор Бенгалии, и капитан дальнего плавания Диллон. «Я читал, — говорит капитану Комбернер, — рапорт, который вы подали по возвращении в Калькутту на имя компании и Азиатского общества. И видел те предметы, которые вы привезли из Тикопиа. Мне кажется, что ваши соображения заслуживают внимания. Компания предоставляет в ваше распоряжение судно. Мне остается пожелать вам доброго пути. Надеюсь, что вы не будете иметь ничего против, если с вами поедет здешний французский консул, мосье Шеньо. Возьмите с собой и врача Титлера. Он известный натуралист, и мне бы хотелось, чтобы он привез детальное описание острова. Ну как, договорились?»

Двадцать третьего января 1827 года корабль Диллона «Поиск» выходит из калькуттской гавани.

В январе 1827 года «Астролябия» подошла к Новой Зеландии и принялась обследовать, продвигаясь с юга на север, береговую линию этого острова. Четыре месяца спустя Дюмон-Дюрвиль посетит архипелаг Тонго. В одном из своих писем морскому министру, рассказывая об итогах плавания в этом районе, он напишет: «…должен Вам сообщить, что мне удалось узнать об интересном факте: я почти полностью уверен, что корабли нашего несчастного Лаперуза заходили в Анамуко, это один из островов Хапайи, расположенный примерно в двадцати милях к северу от Тонго-Табу. И даже оставались здесь довольно долго. Об этом мне рассказали здешняя королева и ее брат».

Натуралист Гитлер был человеком своенравным. К тому же он постоянно вмешивался во все, что творилось на корабле. Обстановка на «Поиске» накалялась, да и у капитана Диллона характер тоже был не сахар. Едва только судно приходит в Хобарт-Таун, как Титлер обращается в суд с жалобой на капитана: грубит, не сдержан в обращении с командой. Диллона признают виновным и приговаривают к двум месяцам тюрьмы. Он должен уплатить пятьдесят фунтов стерлингов штрафа и внести четыреста фунтов стерлингов в качестве гарантии, что будет пристойно вести себя в будущем.

Но кто же поведет корабль к Ваникоро?

В конце концов принимается соломоново решение: суд обязывает Диллона уплатить штраф и выплатить гарантийные деньги. Но от тюрьмы его освобождают. Впрочем, одновременно освобождают и от присутствия Гитлера: в противном случае, заявляет Диллон, он не поведет корабль.

Можно продолжать путь. Но прежде чем покинуть Хобарт-Таун, Диллон просит, чтобы местные власти поставили в известность о его путешествии Дюмон-Дюрвиля: до английского капитана дошли слухи о том, что на французский корабль «Ракушка», ныне переименованный в «Астролябию», была возложена миссия разыскать следы Лаперуза.