— Тогда хватит разговоров, — сказал Дэмьен, целуя ее волосы. — Ты измучена и выбита из колеи. Ты придешь в себя, и мы еще поговорим. — И добавил немного хрипло: — А сейчас нужно отпраздновать твое возвращение надлежащим образом.

Он посадил ее к себе на колени и страстно поцеловал. Сара застонала от восторга, обвила его шею руками и вернула поцелуй. Ей совсем не было стыдно, что она в ночном одеянии у него на коленях. Она чувствовала только неземное восхищение — его сила окутывала ее, словно коконом, его нежность укрывала ее, она купалась в его запахе. Его язык смело ворвался ей в рот, возбуждение ее росло, а когда его пальцы грубо ласкали ее соски через ткань халата, жаркое пламя и яростная похоть охватили все ее тело. Когда эти же смелые руки властно смяли ее груди, ей показалось, что она не может больше терпеть. Она оторвалась от его губ, чтобы вдохнуть воздух.

Дэмьен тоже вздохнул прерывисто и прижался губами к пульсирующей жилке на ее шее, опять опалив ее своим пылом. Сара задрожала, а он шептал нежные утешения, а потом его губы снова завладели ее губами.

Он целовал ее, пока она не обезумела. Никогда ее так не ласкали, не хотели, не ждали.

Потом он держал ее на руках, и они смотрели на свою яркую звезду.

Когда Сара шла к себе, ей казалось, что она летит на крыльях. Они опять вместе, по-настоящему вместе. Их отношения стали глубже, крепче, жарче, чем прежде.

А откинув покрывало с постели, она увидела на простыне еще один мерзкий красный гри-гри.Чертыхнувшись сквозь зубы, она швырнула его в окно. Она пойдет к Дэмьену и расскажет ему об этих угрозах.

Но потом она подумала, что и так причинила ему много беспокойства за последние дни. Кроме того, хотя кто-то и пытается запугать ее, сами по себе средства вполне безвредны. Она не может поверить, что маленькие красные мешочки и черная свеча действительно обладают способностью навлечь на нее какие-либо несчастья.

Тем не менее спала она беспокойно и опять слышала тихий зловещий голос, повторяющий: Уходи, ты здесь чужая.

На другое утро случилась еще одна странная вещь. Сойдя вниз, Сара увидела, что Каспер сидит у входной двери и просится погулять.

— Нет, молодой человек, — сказала она, с ужасом подумав о том, что кот выйдет за пределы дома, — придется вернуться.

Она взяла его на руки, но он протестующе замяукал, требуя, чтобы его выпустили. Сара растерялась.

— Нет, Каспер, нельзя…

— Что-нибудь случилось? — спросил женский голос.

Обернувшись, Сара оказалась лицом к лицу с нахмуренной Олимпией.

— Каспер хочет выйти через эту дверь, — объяснила она, — я не возражаю, чтобы он гулял во дворике, но боюсь, что, если он выйдет через эту дверь, он… пропадет.

— Чепуха, — твердо сказала Олимпия. — Это умное животное, и он не пропадет. Ему давно пора заняться мышами в конюшне.

И прежде чем Сара успела возразить, Олимпия подошла к ней, взяла кота и быстро открыла дверь.

— Не надо! — воскликнула Сара.

Слишком поздно. Олимпия уже опустила кота на пол. Он выскочил за дверь, пробежал по ступенькам во двор.

И не исчез. Сара просто рот раскрыла от изумления. Олимпия одним махом разрешила все проблемы. Захлопнув дверь, она спокойно повернулась к Саре, стоящей с широко раскрытыми глазами.

— Если вы так беспокоитесь о коте, не хотите ли пойти за ним? — спросила она властно.

Сара только покачала головой в немом ужасе.

В то же утро Дэмьен сидел за письменным столом, а Баптиста наливала ему горячий чай.

— Еще приказания, мсье? — спросила негритянка.

Дэмьен отложил перо и взглянул на нее, чувствуя некоторое сострадание, поскольку в ее коричнево-шоколадных глазах он заметил почти не скрываемую боль.

— Нет, спасибо, Баптиста. Ты очень добра.

Кивнув, та поставила чайник и ушла. Дэмьен вздохнул, услышав, как щелкнула, закрываясь, дверь. Многие годы Баптиста была его любовницей, это было его единственное утешение в чудовищно одинокие ночи. Но с появлением Сары он отказывался от того, что негритянка так щедро ему отдавала. Даже во время долгого, мучительного отсутствия Сары у него не возникло ни малейшего искушения искать утешения у Баптисты. Он знал, что она не понимает его и не желает присутствия Сары в доме. Но поскольку она страстно ему предана, то никогда не станет сетовать вслух.

Его мысли устремились к Саре, возлюбленной супруге его души. Когда она исчезла, он был так опустошен, такое им овладело отчаянье, а когда она вернулась, разгневался. Потому что уже понимал, что она лжет, что скрывает правду о том мире, откуда появилась.

Но вскоре гнев остыл, сменившись новым страхом потерять ее опять. Поэтому, вчера вечером он пошел к ней и с радостью укротил свой гнев и раненую гордость. Сара рассказала ему правду о своем мире и о странных силах, которые принесли ее сюда. Бедняжка! Оказаться у самой пропасти времени! Бояться, что эта хрупкая связь времен порвется, если она заговорит о своем таинственном пристрастии к этому веку. Все это за гранью понимания, но в глубине души он знает, что она не лжет. И воистину ужасно знать, что наступит день, и ее опять заберут от него. Да может ли она вообще стать неотъемлемой частью этого мира?