— Ах, — прошептал Дэмьен, — тогда, видимо, твое время не так уж и отличается от моего, не правда ли?

— Возможно, — кивнула она. — Во всяком случае в том, что касается моего появления здесь. Из-за одной такой войны моя жизнь очень переменилась. Моего брата взяли в армию, послали за море, и он был убит.

В глазах Дэмьена блеснуло сострадание, и он сжал ее руку.

— Дорогая моя, как я тебе сочувствую. Это тот брат, о котором ты говорила?

— Да. Брайан. Ему было всего восемнадцать. — Она с горечью вздохнула. — Узнав о его смерти, я… я заболела. У меня был нервный срыв.

— Нервный срыв? — переспросил он.

— Нервное истощение.

— Понятно.

— Тогда один талантливый врач стал меня лечить и постепенно вернул к жизни. Но я зарабатывала на жизнь своей живописью, и когда Брайан погиб, оказалось, что творческое начало во мне, по-видимому, тоже погибло.

— Я понимаю, — пробормотал Дэмьен сочувственно.

— Врач предложил мне заняться трансцендентальной медитацией, чтобы выйти из творческого тупика и пережить свое горе. Я последовала его совету, хотя и неохотно. — Сара помолчала. — Примерно в это же время я узнала, что унаследовала состояние в Луизиане от одной дальней родственницы.

— Ты унаследовала эту землю, этот дом? — недоверчиво рассмеялся Дэмьен.

— Видишь ли, — кивнула она, — эта земля и дом перешли в собственность одной моей кузины, Эрики Дэвис.

— Невероятно, — вставил Дэмьен, качая головой.

— Конечно.

— Итак, ты унаследовала дом. Что же дальше?

— Ну, я приехала сюда, в Луизиану, чтобы увидеть, что я унаследовала.

— Ты живешь в этом доме?

— Нет. Мне бы очень этого хотелось, но, увы, в 1967 году твой дом выглядит совсем иначе. Он заброшен. Кузина оставила мне новый, современный дом. В нем я и обосновалась. Вскоре я нашла твой дом — здесь, у реки. Он старый, серый, но крепкий. Ходят слухи, что в нем водятся привидения.

— В самом деле? — улыбнулся Дэмьен.

— Да. Во всяком случае, вскоре я поверила этим слухам. Старый дом очаровал меня, я стала приходить сюда медитировать. Я чувствовала, что в доме скрыты объяснения, которые и ищу, объяснения моей не проходящей боли.

— Поразительно.

— Да, поразительно. И когда я стала медитировать там, мне стали являться картины из прошлой жизни. Мне стал являться ты, Дэмьен.

— Неужели? — Его глаза взволнованно сверкнули.

— Да. Много раз являлся ты мне. Я поняла, что призраки на самом деле существуют, но меня это не пугало, я только стремилась приходить сюда как можно чаще.

— Правда? — Он погладил ее щеку кончиками пальцев и ласково улыбнулся.

— Да, Дэмьен, стремилась всеми силами. И начала писать снова, писать, как одержимая, с таким умением и силой, каких у меня никогда не было. Я писала дом, а когда закончила, на холсте проступило твое лицо.

— Господи! — изумился он.

Сара продолжала рассказ со все возрастающим волнением.

— Это был ты, Дэмьен. Ты преследовал меня самыми разными приятными способами. Приходя сюда, я видела тебя неизменно в черном. Я называла тебя «мой темный кавалер». Иногда ты обращался ко мне — говорил что-нибудь успокаивающее, вроде «не спрашивай, почему». Иногда я слышала музыку — это Олимпия играла на фортепьяно. Обычно это была «Прекрасная мечтательница». Иногда я слышала скрипку Брайана. А однажды проснулась здесь, в другом веке.

— Воистину удивительно. Но как?.. Ты полагаешь, что тебя перенесла сюда твоя трансцендентальная медитация?

— Полагаю, что так, но чувствую, что ты тоже помог мне перенестись сюда.

— Да, это возможно. Я искал чего-то, но не знал, что ищу, — пока ты не появилась здесь. Думаю, это было сильное потрясение — проснуться здесь.

Она сухо рассмеялась.

— Действительно. Я сидела в гостиной, выходя из медитации, когда появилась Олимпия. Она сказала что-то вроде «Вы тот художник, которого мы ждем из Нового Орлеана?»

— Чудеса, — прошептал Дэмьен. — Ты знаешь, ведь мы на самом деле ждали художника.

— Но никто не приехал.

— Ты приехала, — нежно сказал Дэмьен.

— В том-то все и дело.

Он кивнул.

— Позже мы узнали, что художник, который должен был приехать, схватил желчную лихорадку и умер. Тетя Олимпия все это выяснила.

Сара горестно вскрикнула.

— Как ужасно! Он умер! — Она закусила губу. — Значит, если твоя тетка разузнала, что никто меня сюда не посылал, она должна относиться ко мне с большим подозрением.