— Ну, знаешь! — вознегодовала Олимпия.

От этого возгласа Сара опять содрогнулась. Нельзя, конечно, обвинять старую деву в том, что она разгневалась на его презрительное отношение к религии, в которой он был воспитан. И если Олимпия явно не одобряет выбор Дэмьена, его отказ от традиционного свадебного обряда может только усугубить и без того напряженную ситуацию.

— Мисс Фонтэн, — сказала Сара осторожно, — я с радостью обвенчаюсь с Дэмьеном в католической церкви, но позже. А сейчас мы не хотим ждать.

— Надеюсь, вы оба понимаете, что пока вас не обвенчает патер, вы будете жить в грехе? — пылко вопросила Олимпия.

Дэмьен вскочил, его глаза сверкнули гневом. Схватившись за край стола так, что побелели костяшки пальцев, он заявил голосом, исключающим какие-либо возражения:

— Достаточно, тетя. Я люблю Сару, она будет моей женой и перед законом, и перед Богом. Если у вас есть возражения, я могу устроить вас где-нибудь в другом месте, где мое присутствие и присутствие моей жены не будет для вас источником страданий.

— Дэмьен! — воскликнула Сара, испугавшись этих угроз.

Но он только кинул на нее повелительный взгляд, затем повернулся спиной к тетке, дрожащей от обиды.

— Так как же, тетя? Клянусь, вы ни в чем не будете нуждаться, но жить у меня в доме и говорить дурно о моей невесте я вам не позволю. Выбирайте — либо вы благословляете нас, либо я нахожу для вас другое пристанище.

Некоторое время Олимпия, видимо, боролась с собой и, наконец, произнесла сдавленным голосом:

— Прими мое благословение, Дэмьен.

Затем, ни на кого не глядя, отшвырнула салфетку, неловко поднялась и выбежала из комнаты.

Подождав, пока Олимпия уже не сможет ее услышать, Сара умоляюще посмотрела на Дэмьена и сказала:

— Тебе не кажется, что ты был несколько суров?

Он твердо покачал головой и подошел к ней.

— Нет, не кажется. Она должна смириться с нашим браком.

— Конечно. Но ты говорил с ней так резко. Она крайне огорчена.

— Знаю, но мне некогда подготавливать ее с осторожностью. Кроме того, она очень давно пользуется моим покровительством.

— Но ты ведь не собираешься на самом деле выгонять ее? — озабоченно спросила Сара.

Он взял ее за подбородок.

— Выгоню, если она не признает тебя моей женой. — Глядя, как она побледнела, он пригнулся и поцеловал ее быстро и властно. — Не тревожься, Сара. Я куплю ей дом в городе и помещу на ее имя солидную сумму. У нее в Меридиане много друзей, ей там будет хорошо.

— Но все-таки выгнать родную тетку…

— Надеюсь, до этого не дойдет. — Он улыбнулся через силу. — Когда она узнает о ребенке, она придет в восторг и забудет все свои сомнения.

— Нет, давай пока не будем говорить ей о ребенке, — грустно вставила Сара, — хватит с нее, бедной, потрясений.

— Верно, — согласился он, рассмеявшись. — А я, милая, поеду в город за брачной лицензией и поищу священника. Пока меня не будет, не начнешь ли ты шить себе свадебное платье? Белая гладь, которую я купил, для этого вполне годится, а? — И подмигнув, добавил: — Поспеши, любовь моя, ибо я обещаю, что времени для шитья у тебя будет мало.

— Хорошо, — ответила она с улыбкой.

Он еще раз поцеловал ее и вышел. Через минуту вошла Баптиста с подносом и стала молча убирать посуду. Сара сочла за благо удалиться, поскольку ощущала всю силу неприязни негритянки. Но когда она подходила к двери, с изумлением увидела спешно входящую Олимпию со швейной корзинкой в руках.

— Итак, Сара, — сказала та с решительным самообладанием, — раз Дэмьен торопится со свадьбой, нужно садиться за работу. У меня есть выкройки, может быть, они подойдут, — то есть, не принесете ли вы материал, который купил Дэмьен?

— Конечно. Как мило с вашей стороны, — улыбнулась Сара.

Олимпия не улыбнулась в ответ, но она была вежлива, деятельно помогала Саре, и они весь день кроили простое платье прямого фасона, сметывали швы и подгоняли его по фигуре.

За обедом Дэмьен объявил:

— Я все уладил с лицензией и нашел священника, который нас обвенчает через два дня — это преподобный Тэрнер из пресвитерианской церкви. Он недавно переехал сюда из Теннеси, и теперь он будет объезжать своих прихожан.