Артем отложил лист бумаги в сторону и устало протер глаза. Он не знал, смеяться или головой об стену биться от прочитанного – а ведь этот опус еще целых три страницы занимает! В такие моменты он мысленно извинялся перед Юлей за все те разы, когда называл ее дурой. Нет, она – по сравнению с этой мадам – далеко не дура!

Сочинения о вольных потоках акций ему полагалось считать статьей. Он, редактор, должен был сделать из этого бреда что-то отдаленно похожее на бизнес-обзор и разместить его на страницах журнала.

Если бы это принес кто-то из простых журналистов, он тут же отправился бы обратно со своим шедевром в… в место, вовсе не предназначенное для хранения шедевров. Но автором этой «статьи» являлась новая пассия владельца издательства. Ей неожиданно пришло в голову стать известной журналисткой, причем не где-нибудь, а в серьезном издании. А поскольку в бизнесе она разбиралась на уровне «деньги – это хорошо», то решила придумать для журнала новую рубрику: «Деловой мир в свободных стихах».

В принципе, Артем мог смело опустить «поэму» в измельчитель бумаги – у них с хозяином редакции в этом плане существовало полное взаимопонимание, а ради спасения престижа редакции можно и пассию сменить. Но пока что в этом не ощущалось особой необходимости: Артем еще не потерял надежды найти в статейке хоть какие-то путные строки.

Да и потом, Артем с этой барышней и так состоял в натянутых отношениях. Объяснялось это просто: хозяин издательства был человеком приятным в общении, но далеким от эталонов красоты пожилым мужчиной. При поиске подходящего предмета для сравнения в его случае лучше всего подошел бы баскетбольный мяч – небольшой, круглый, оранжевый.

Артем, даже при самом скромном подходе к оценке собственной внешности, признавал, что разница все-таки работает на него: он выглядел заметно презентабельнее. Поэтому после знакомства с ним пассия хозяина издательства зачастила в редакцию – якобы с проверками.

Артем быстро понял, что именно она затеяла. Это было даже смешно! Он без труда перестроил свой график так, чтобы свести их встречи к минимуму, а один раз даже вылез в окно по пожарной лестнице. За что, собственно, и был наказан: жаждущая встречи пассия разродилась «свободными стихами» на бизнес-тему.

Поэтому теперь, вместо того чтобы почитать, скажем, какую-нибудь нормальную книгу, он вынужден был выискивать крупицы здравого смысла на четырех исписанных мелким почерком листах бумаги.

Телефон мягко замурлыкал, давая ему законную причину оторваться от этого опуса. Правда, номер звонившего показал, что полностью отстраниться от работы Артему не удастся.

– Здравствуйте, Лев Ильич, – Артем попытался с максимальной достоверностью изобразить усталость в голосе. Пусть знает, как бедные редакторы бывают загружены!

– Здравствуй, Артем, – пророкотал в трубку хозяин издательства. – Что-то ты совсем хилый стал, голос, как у немца в сорок пятом!

Лев Голицын был бывшим военным, после ухода на пенсию он проявил феноменальную деловую хватку и стал владельцем очень прибыльного бизнеса, и издательство являлось лишь малой частью общей картины. При этом личностью полковник Голицын остался весьма специфической: не терпел обращения на «ты» от всех, кто был моложе его хотя бы на пять лет, и требовал от подчиненных армейской дисциплины.

А еще он любил вспоминать Вторую мировую – и битвы с немцами, и блокаду Ленинграда. После таких пассажей слушатели восхищались его мужеством и прекрасным внешним видом для его лет. Артем – не восхищался. Он был одним из немногих, кто знал, что Лев Голицын родился в пятьдесят седьмом году.

И все равно Артему нравилось работать на него. При всех своих странностях, к бизнесу Голицын подходил серьезно и сотрудников оценивал по заслугам, а не по числу влиятельных знакомых. Собственно, благодаря этому Артем и стал редактором.

– Работаем, – отрапортовал он.

– Над Наденькиным трудом? – хитро осведомился Голицын.

– Именно, – Артем демонстративно пошуршал листками бумаги.

– Верю, верю, тебя я знаю. Ты не из тех моих сотрудников, кто захочет обмануть старика. А то взяли моду! Думают, этим шурш-шурш оправдаться можно! Я что, шуршание сигаретной фольги от бумаги не отличу?!

– Коварно, как у немцев, – серьезно заявил редактор.

– Не то слово! Ну что там с ее фантазиями? Не совсем безнадежно?

Артем с сомнением посмотрел на листки, покрытые затейливыми буковками… из этого проще иллюстрацию сделать, чем текст!

– Лев Ильич, я вам честно скажу: не знаю. Не дочитал еще. Но пока дело идет тяжело.

Полковник Голицын разразился трубным хохотом:

– Тяжело?! Да это самое мягкое определение, которое я бы дал сему тексту! Артем, я же сам читал, она эту штуку сначала мне приволокла. Допрашивали мы как-то немца в сорок третьем… так вот, он и то нам гораздо более связную и достоверную информацию выдал, хотя хорош, черт, был, держался стойко! А это что? Наденька – милая девочка, у нее имеются очень серьезные таланты, но с журналистикой они никак не связаны.