— Там кто-то есть.

В гараже было темно, я ничего не видел перед собой, а страх уже холодил кости, и зубы сами собой начинали постукивать.

Я всматривался во мрак в дальнем конце гаража, боясь сдвинуться с места и оплывая холодным потом.

— Где? — Мой собственный неожиданно тонкий голос донесся как будто издалека.

— В багажнике. Слышишь?

Я подошел к машине. Откуда-то изнутри прорывался отчаянный приглушенный стон.

— Заперто, — сказал Тони.

Мы пробовали взломать багажник отверткой, но ничего не вышло.

— Жди здесь, — сказал я. — У меня лом в сарае.

Я тихо пошел вдоль дома мимо сетчатых шпалер. Сердце упруго колотилось. По синему небу плыл одинокий клочок облака. Его тень пробежала по полю для гольфа, на мгновение затемнив три игрушечные фигурки, загоняющие мячики в четырнадцатую лунку на грине.

Свернув за угол, я споткнулся о свернувшийся в кольцо шланг. Вообще-то светло-зеленая штуковина должна была сматываться самостоятельно, но в начале года у нее полетела пружина, а я так и не собрался поставить новую.

Я поднялся, обогнул пустой бассейн и пошел через лужайку к сараю. Зрение, слух и прочее работали в режиме повышенной готовности.

Легкий ветерок шуршал листвой. Солнце светило ярко, и, вступив в тень от сарая, я на секунду ослеп. Ключ хранился под деревянной дверью. Я встал на четвереньки и принялся вслепую шарить рукой в щели. Бетонный пол был холодный и влажный. Нащупав ключ, я встал и вложил его в серый ржавый навесной замок, но механизм заело: как я ни бился, ключ не желал поворачиваться в скважине.

Дверь была новая, достаточно крепкая, чтобы удержать прохожего от импульсивного ограбления. Выбить ее ногой мне бы явно не удалось. Я вспомнил про банку с маслом «три в одном», которую хранил в «стирочной» комнате в ящике для инструментов. Капнуть немножко — откроется как миленький. Я пошел обратно и сквозь стеклянную дверь осторожно проник в дом.

Проходя через кухню в направлении прачечной, я заметил на спинке стула небрежно брошенный синий свитер с молнией на груди — такие носят яхтсмены. Я его раньше никогда не видел, но не придал этому значения, решив, что его забыла Мэри: ее Ленни одно время увлекался яхтами. Для успокоения нервов я приложился к добытой из буфета бутылке скотча. Шагнул в сторону прачечной и вдруг услышал, как кто-то ходит снаружи перед домом.

— Тони, ты?

Тони не услышал.

Я взял банку с маслом и пошел обратно в сад. Пересек лужайку, повернул замок скважиной кверху и капнул в нее немного масла. Ключ не сразу, но все-таки провернулся, и скобка поднялась, скрежетнув так, что у меня по рукам пробежали мурашки.

В сарае стояла промозглая затхлость. Я снял лом с ржавого гвоздя и вышел.

Я приближался к гаражу, с удовольствием чувствуя в руке тяжесть лома. Тони видно не было. Где-то справа чирикнула птица.

Когда я шел вдоль изгороди, навстречу вывернулся Алан и, широко размахнувшись, врезал мне клюшкой для гольфа.

Металлический прут пришелся мне поперек мягкого пуза. Из горла со свистом вырвался воздух, я повалился наземь, беззвучно призывая Тони.

Алан с деревянным лицом нацелился мне в голову.

Я заслонился плечом. Боль прострелила, как удар тока. Я попытался отползти на четвереньках, и тут что-то взорвалось в затылке.

Свет мигал. Я открыл глаза. По затылку лупили молотком. Я почему-то обнимал березу в нашем саду. Попробовал отодвинуться и понял, что руки связаны.

Потом накатила новая волна, и я вырубился. Очнувшись, увидел Тони — он лежал в траве лицом вниз метрах в трех от меня. Лицо у него было в крови, руки и ноги связаны проводом, в рот затолкано кухонное полотенце. Я повернулся и увидел Алана. Он огибал угол дома и тащил за волосы Кейт.

Это было невозможно вытерпеть. У меня лопнули какие-то жилы в сердце.

Я закричал и не услышал звука.

Я забился у дерева, пытаясь освободиться, не чувствуя боли от режущей запястья веревки. Я дергал ее, и горячая кровь текла у меня по рукам. Бесполезно.

На руках у Кейт были наручники, рубашка изорвана, ноги связаны черной веревкой, которую я видел у Алана в спальне. Кейт стонала сквозь кляп. Значит, это она была там, в багажнике.

Метрах в двухстах от меня на поле для гольфа двое дядечек в детсадовской расцветки костюмчиках катили по фэрвэю свои тележки. На одном был желтый с сине-белыми ромбами свитер с треугольным воротом, другой обрядился в клетчатые штаны.

Я хотел покричать им, но рот у меня был заткнут пропахшей бензином тряпкой.

Алан уложил Кейт лицом в траву под прямым углом к Тони и, что-то бормоча, ушел в дом. Через некоторое время он вернулся, как серпом размахивая деревянной клюшкой-драйвером и мыча себе под нос припев к какой-то рэповой песне, которую я никак не мог вспомнить. Его лицо распухло, черты исказились и приобрели какое-то демоническое выражение.

— Сто лет в гольф не играл! — сказал он, подхихикивая, как классический зануда на вечеринке.