Наш «Фронт» был метра два в длину и три в ширину — оазис высокой моды, сдавленный с одной стороны пропахшей пачулями наркоманской лавочкой с трубками, амулетами и хозяином-датчанином по имени Тор, а с другой — магазином кожаной одежды некоего Навина. В противоположность Торовым благовониям, косухи от Навина в полной мере сохраняли острую вонь дубильного состава, и потому наш магазинчик был вечным полем ароматической битвы, которую двое торговцев вели еще с семидесятых годов. Если по прибытии особенно пахучей партии клешей или жилеток Навину удавалось на некоторое время подавить противника, мстительный Тор тотчас же воскурял целый пучок индийских палочек, после чего все, кто был на этаже, включая и продавцов, в едином порыве бросались к выходу.

По счастью, товар наш расходился хорошо, и вскоре мы переехали в помещение побольше: как раз напротив, через дорогу был там такой крутой новый универмаг под названием «Гипер-Гипер». На этот раз назвались «Ротогравюра». Это Тони придумал, чтобы ассоциировалось сразу и с техно, и с gravitas (по-нашему, то бишь с устойчивостью). Тогда это было концептуально.

И, надо сказать, сработало. В первый же день к нам зашел графдизайнер из журнала «Новый образ» и купил рубашку с воротником поло. При этом не выказал никаких чувств и вообще был похож скорей на робота, чем на человека. Поглядев на него, я понял, что с имечком мы угадали.

Все восьмидесятые мы росли и расширялись, сдирая идеи у известных дизайнеров, а в качестве побочного направления контейнерами возили ношеную джинсу из Штатов — очень, кстати, выгодное было дело. Заработали порядочно, большую часть вложили в развитие. А потом грянул спад. Еще через пять лет мы — теперь уже «Пуффа груп» — еле-еле тянули со своей сетью в Лондоне и оптовой фирмой по продаже спецодежды и рэйверских тряпок.

…Вообще, мне это нравится: компания того и гляди обанкротится, а этому деятелю все до лампочки. Замер на краешке дивана и ждет, пока его ненаглядный возьмет трубку.

— Алле… Что? Да. Друг… А его нет?… Понятно… То есть Джим Форбс тут не…. Козел, — прошипел Тони, услышав, как на том конце повесили трубку.

— Не туда попал, что ли?

— Да он мне телефон написал на бумажке, а я бумажку потерял. Вот хочу попробовать так дозвониться, по справочнику. Хорошо хоть, что он не Смит какой-нибудь.

— Ага. И не Маколей Калкин. Бросай фигней страдать, поговорить нужно.

— Ну еще один. — Тони лихорадочно вколачивал в кнопочки номер очередного Форбса.

Это у него не столько либидо, сколько чисто эмоциональная потребность. После развода началось. Понятно: сколько лет он в себе все это подавлял, пока не проявился!

Я подошел к окну и выглянул наружу. Цепочка скандинавских школьников пролагала себе извилистый путь по тротуару на той стороне Шафтсбери-авеню, напрочь заблокировав поход к аптеке. Их джемпера и кенгурухи яркими пятнышками светились в пыльном летнем воздухе. Мимо прогрохал здоровенный грузовик. Зазвенели стекла. Длинноволосый парень лет пятнадцати перешел улицу и вошел в аптеку. На нем была наша кожаная куртка, модель прошлого года, сто шестьдесят фунтов штука. Хорошо, кстати, по фигуре обмялась. Тони набрал еще один номер.

— Слушай, да брось ты все это. Ну что ты ерундой занимаешься, смотреть противно… Мне с тобой поговорить надо.

При мысли об Алане нервы мои натянулись еще на пару оборотов колка.

— Я хочу его до работы застать. И вообще, раз он мне телефон дал, значит, я ему нравлюсь.

— Не значит. Что за телефон-то? Он тебе небось набор цифр дал, чтобы ты от него отвязался. И вообще, тебе бриться пора и идти. Могли бы до Алана приехать хоть раз-то в жизни. Чтоб он хоть видел, что тебе не наплевать.

— Да кто он такой, этот Алан? Вот Салли — это серьезно.

— Между прочим, она к нему прислушивается.

— Брось! Ты знаешь, что этот гад обо мне думает. Хочет меня выгнать — пусть выгоняет. Переживу… Нет, ты серьезно, что ли, думаешь, что, если я к нему сейчас подмажусь, он меня не тронет? Чем я, по-твоему, два месяца занимался?

— Чем ты занимался? Споить его пытался раза три. Только ведь он не пьет почти…

— Не пьет, зараза, — вздохнул Тони. — Нам когда к Салли?

— К четырем. Ты что, забыл? — Я понемногу начал звереть.

— А сейчас сколько?

— Без двадцати девять.

— Ты на платной встал?

— Нет.

— Так тебе небось уже блок давно поставили, — глупо хихикнув, заявил он.

— Ч-черт! — Я явственно увидел мой «Сегун» с жуткой желтой колодой на колесе и пришел в ужас. Опять я на двойную желтую…

— Вставай, пошли. — От кофе я стал какой-то дерганый.

— Иди один. Мне еще надо душ принять, побриться, освежиться…

— Делай что хочешь! — В этот момент мне уже было наплевать, выгонят его или нет.