Его всегда бросали на самые трудные участки, потому что знали: он все выдержит. Во время расследования причин взрыва на Чернобыльской АЭС председатели Комиссии по ликвидации аварии сменяли один другого. Маслюков был вторым председателем Комиссии. Почему-то он пробыл в той командировке очень долго – все приезжали через месяц, а Юрий Дмитриевич через полтора месяца позвонил жене и сказал: «Похоже, я здесь надолго, приезжай ко мне». И Светлана Ивановна поехала в опустевший, обезлюдевший Киев к нему на свидание.

Конечно, он допустил очень много ошибок, будучи в Чернобыле. Не по работе, нет, – по отношению к себе. В разговорах с ижевчанами Маслюков признавался, что был в Чернобыле совершенно незащищенным – у него даже не было противорадиационного костюма. В конструкторском бюро Ижмаша специально для работы в «горячих» зонах была разработана радиоуправляемая тележка, которая должна была ездить по помещениям, а в Ленинграде – радиоуправляемый робот, подбиравший образцы и складывавший их в тележку. Однако, будучи человеком дотошным и скрупулезным, Маслюков не мог позволить себе целиком полагаться на технику. Он должен был увидеть все собственными глазами и лично потрогать руками – и он ходил по четвертому блоку, одетый только в белый халат и шапочку, – единственный из председателей Комиссии, который входил в четвертый блок.

Когда я посмотрела фильм «Колокола Чернобыля», – вспоминает Светлана Ивановна, – там прозвучала фраза, которая меня резанула по сердцу. Фраза такая: пройдет не один десяток лет, а люди будут ощущать на себе последствия Чернобыля. И я подумала – не отзвуки ли это Чернобыля? Потому что врачи сосредоточили все внимание на его сердце – один инфаркт он получил после того, как его совершенно без предупреждения назначили членом Политбюро, потом еще был инфаркт, – затем, когда у него начался диабет, взялись за почки, все поддерживали, все было компенсировано. Его не считали инвалидом, сахар у него был почти в норме. Он и выглядел очень моложаво, только в последние годы начал ходить с палочкой после перелома, да и от диабета ноги болели. Но его все время поддерживали лекарственно, и он действительно был хорошо компенсирован. Вот только на легкие никто не обращал внимания, а они как раз и дали осечку. Причем упустили ситуацию до последней стадии, когда уже ничего сделать было нельзя.

Поколение, к которому принадлежал Маслюков, хорошо понимало, что такое мир. Детство этих людей пришлось на тяжелейшие годы войны, и они знали, что цена мира очень высока и что мир – это не проведение колоссальных манифестаций в стиле 1970-х гг., не размахивание флажками и лозунгами «Миру – мир!» и «Нет войне!» и не запускание в небо воздушных шаров. Мир возможен был только при серьезной, вдумчивой, тяжелейшей работе по обеспечению обороны и безопасности страны. А чтобы довести обороноспособность до необходимого уровня, отбивающего у противоположной стороны всякое желание предпринимать любую попытку военной агрессии, необходимо было создавать мощнейшую военную промышленность.

Вспомним 1930-е гг. и самое начало 1940-х. Совсем недавно закончилась Гражданская война, страна только-только выбралась из разрухи. Что начали делать в первую очередь? Создали ЦАГИ – Центральный аэрогидродинамический институт, ВИАМ – Всесоюзный научно-исследовательский институт авиационных материалов, ЦИАМ – Центральный институт авиационного моторостроения, создали в Ленинграде «Крыловку» – ЦНИИ кораблестроения и морской техники им. акад. А.Н. Крылова и т.п. Все это базовая технологическая отрасль. Казалось бы, кому нужны были эти корабли и самолеты? В стране нечего было есть, людям негде было жить – но мы думали о перспективе.

Пойдем дальше: конец 1940-х, 1950-е. Разворачиваются ядерные исследования: создан Специальный комитет при Совмине СССР, Первое и Второе главное управление при Совмине СССР. Третье главное управление при Совмине СССР ведет разработки в области управляемых ракет, самолетов-снарядов и ракет дальнего действия. Кажется, можно задать тот же вопрос – неужели у государства не было других проблем? Были. Но всегда важна расстановка приоритетов.

Военная промышленность, как бы ни относились к ней во времена перестройки разнообразные демократически настроенные экономисты, в условиях Советского Союза была необходимым фактором выживания страны. Иначе можно было бы с уверенностью сказать, что СССР перестал бы существовать не только как наследник Российской империи и великой русской культуры, но и просто как место, где живут «представители разных национальностей, объединенных в единую историческую общность – советский народ». Поэтому необходимо признать: несмотря на омерзительные репрессивные методы, которые использовал Сталин при создании индустриальной мощи СССР в 1930-е гг., несмотря на жуткие, неоправданные человеческие затраты была создана эффективно работающая военная промышленность, обеспечившая победу Советского Союза в Великой Отечественной войне. Конечно, нельзя сбрасывать со счетов помощь участников антигитлеровской коалиции, однако по окончании войны возникла другая проблема. Ни о каком ленд-лизе речи уже не шло, при этом необходимо было отвечать на новые возникшие угрозы в лице вчерашних союзников.

Большинство из нас живет в мире достаточно иллюзорных представлений о том, каким образом принимали решения советские руководители. Многие мои современники знают, что Иосиф Виссарионович Сталин лично написал на рукописи Осипа Мандельштама резолюцию наподобие «Сгноить в лагерях». Но мало кто задумывается о том, что подпись вождя стояла не только на репрессивных документах и что Лаврентий Берия, известный как кровавый палач и жестокий пособник тирана, лично причастный к гибели множества людей, в то же время являлся одним из тех, без кого не был бы создан в столь краткие сроки (хотя и страшно подумать, какими средствами) ядерный щит России. Особенно интересно в наши дни читать уже рассекреченные документы, позволяющие судить о том, как принимались решения.

Передо мной копия документа. Совет Министров СССР. От 9 августа 1950 г. Номер… гриф… Москва. Кремль.

«О разработке управляемых снарядов-ракет и новейших радиолокационных средств управления ими с целью создания современной наиболее эффективной ПВО городов и стратегических объектов».

На титульном листе визы: «ЗА с поправками. 1950.3.8, И. Сталин». Виза мягким карандашом. Ниже: «В настоящем проекте все необходимые поправки, в соответствии с указаниями т-ща Сталина внесены. 8/VIII/50 г. Л. Берия». Вся работа по согласованию важнейшего документа заняла меньше недели. Интересно, что Сталин и Берия по-разному записывали дату.