Он ясно видел, как она, ковыляя, бредет по своему полуразвалившемуся дому, как закрывает комод, который он никогда не должен был открывать. Ящик закрылся. Свастика и эсэсовские кинжалы исчезли в темноте комода, словно бы их никогда и не существовало.

– S' iz nisht dayn gesheft, mayn nachesdik kind,– прошептала Бубе. – Тебе не надо было взваливать на себя эти несчастья.

И с этими словами словно исчезла удавка у него на шее, удавка, не дававшая ему дышать всю его жизнь.

Они уже подлетели к входу в туннель, как вдруг световые крылья захлопали вхолостую – мощная тяга образовавшегося в туннеле вакуума стала засасывать их назад, в бездну, и на секунду Дон решил, что все кончено. Тело Елены навалилось на него сверху, и у него перехватило дыхание. Но в этот момент подул полярный ветер, крылья обрели опору, и в следующую секунду они уже парили высоко над землей.

Вьюга кончилась. На черном бархатном небе светилась дуга Млечного Пути. Он поискал взглядом и нашел Полярную звезду. Она сияла куда ярче остальных и, казалось, приближалась с каждой секундой.

Но чем выше они поднимались, тем взмахи крыльев становились все реже. Окружающий их ослепительный свет становился все слабее и слабее, пока не погас вовсе. Судорожный рывок наручников, и они полетели на землю, дергаясь в воздухе, как куклы.

Дон подивился охватившему его чувству детской безмятежности, которого он не испытывал уже много, много лет. В эти короткие секунды полета исчезло сердцебиение, и он ощутил накатившую на него волну детского, ничем не замутненного счастья.

Полярная звезда скрылась в облаке крутящегося снега. Из-за сильного ветра они летели к земле под углом и, приземлившись, покатились, подпрыгивая, как шерстяной клубок в лапах котенка. Елена тесно прижалась к нему. Под конец они угодили на лед и проскользили по нему еще несколько метров, пока не остановились окончательно.

Они лежали рядом, скованные наручниками, и прислушивались, как медленно успокаивается дыхание. Они лежали рядом, а над ними разворачивался гигантский парус черной Вселенной.

Дон опять нашел глазами Полярную звезду. Она была очень похожа на то пятнышко света, которое зажигалось над белым крестом Стриндберга. Он потянул к себе сумку и начал привычно в ней шарить. Но пока он вслепую переворачивал бесчисленные баночки и конвалюты, его вдруг охватило сомнение. Он глубоко вдохнул и решил попробовать обойтись без таблеток – потому что свое самочувствие в эти минуты он мог бы определить одним словом: нормально.

Никакой метамин не сделает звезды ярче. И никакой стезолид не даст этого волшебного состояния покоя, охватившего его, пока он лежал на льдине в темноте арктической ночи.

Елена тоже лежала, прислушиваясь к ветру, и чувствовала идущую от Дона волну тепла. Интересно, видел ли он тоже ее мать или его посетили какие-то другие видения?

Конечно, мать забрала у нее крест для ее же пользы. Что-то там есть, за этим черным солнцем, что не должен видеть ни один человек на земле.

Ей казалось, что она может лежать так бесконечно долго, смотреть на звездное небо, смотреть и смотреть… вечно смотреть на звездное небо.

И впервые после детства никто и ничего от нее не требовал. Потом она, может быть, и узнает истину, но пока, оказывается, можно просто лежать и ни о чем не думать.

Елена села на корточки и потянула его за цепь. Дон приоткрыл глаза – она внимательно рассматривала маленький замок на браслете.

– Нет ли у вас чего-нибудь острого?

Он не мог удержаться от улыбки. Покопавшись свободной рукой в сумке, достал одноразовый шприц и протянул Елене.

Она сняла иглу и начала колдовать с замком. Через пару секунд браслеты наручников отщелкнулись. Запястье у Дона было в крови, кожа содрана. Она перевязала ему руку и сказала:

– Нам надо уходить. Погода может ухудшиться.

Дон посмотрел на бесконечные льды:

– Куда? К ледоколу? Не далековато ли?

– Восемнадцать километров, – уточнила Елена. – Но не думаю, что это разумно. Не избежать лишних вопросов. А вон туда… – Она показала на русский вертолет. – Туда-то всего каких-нибудь несколько сотен метров.

Она отряхнула снег и пошла, не дожидаясь ответа. Он последовал за ней, стараясь унять дрожь в ногах. Поспевать за Еленой было нелегко – в своем мешковатом камуфляже она двигалась легко и быстро, – и он все больше отставал.

Вдруг она остановилась у одного из сугробов и нагнулась, словно бы нашла что-то. Когда Дон подошел ближе, он увидел в ее руке обугленные крест и звезду Стриндберга.

В пилотской кабине вертолета Елена была как у себя дома. Она бросила ему защитный шлем и помогла надеть наушники. Опустив тонированное защитное стекло, он с удивлением наблюдал, как легко она управляется с рычагами и приборами.