Ингер он нашел там же, где и предполагал: около эльфенка. Тот спал, но сном обычным, а не магическим, и увидев, что притихшая девочка держит его за руку, Дамон догадался, что она опять провернула свой любимый трюк, спроецировав на раненого свое состояние, тем самым успокаивая и блокируя чувство боли. Ингер была доброй девочкой и не раз проделывала это в больнице, так что приходилось зорко следить, чтобы она не взялась за то, с чем не сможет справиться.

Притихшая Ингер подняла на отца черные глазищи и твердо заявила.

— Это не Сивилл!

— Не Сивилл, — согласился Дамон.

— Это его тот колдун мучил?

— Да, Ингер, — Дамон присел рядом с дочерью, целуя ее в макушку, — Это был очень злой колдун.

— Светлый или Темный? — только она с детской непосредственностью могла задать подобный вопрос.

— Темный, Ингер, темный…

— А как его зовут?

— Диниэр.

— Диниэр, Динэ… — попробовала девочка, — можно я ему помогу?

— Можно, — улыбнулся Дамон, — Только осторожно.

Вошедшая со стопкой белья госпожа Симилла, нахмурилась и поджала губы. Она уважала доктора Фейта, но не могла одобрить его откровенность с дочерью в вещах, которые по ее мнению, маленькой девочке знать не полагается независимо от способностей. Разумеется она и представить себе не могла кто именно ее квартирант, но довольно быстро догадалась, что девочка наделена Силой: непосредственность Ингер то и дело сводила на нет предосторожности ее отца, а то, что эти предосторожности имели место — не оставляло поводов для сомнений относительно цвета маленькой одаренной. Однако госпожа Симилла была достаточно мудра, и полагала, что нет ничего дурного в том, что бы любить и защищать своего ребенка.

Дамон расценил неодобрительный взгляд пожилой дамы по-другому, но прежде чем догнать ее и переговорить, он обратился к дочери.

— Ингер, я хочу, чтобы ты мне пообещала…

— Пап, я знаю, — начала оправдываться девочка, но он ее перебил.

— Ингер, это серьезно, и не тот, случай, когда можно спорить! Пообещай, что если получишь от меня сигнал, то ты немедленно, сию же секунду, отправляешься к Дамиру! Немедленно! Где бы ты не была, и что бы не происходило! Поняла?

Распахнув настороженные глаза, девочка медленно сосредоточенно кивнула, по тону уяснив, что это на самом деле не тот вопрос, по которому следует капризничать, тем более что отец даже согласен был на ее одиночный переход по тонким путям.

— И еще, — Дамон уже поднялся, оставляя ее с Диниэром, — Я хочу, чтобы ты как можно меньше выходила из дома. И тем более, никогда не выходила одна. Только с Сивиллом, раз уж он тебе так понравился.

Прежде, чем связываться с Дамиром, оставалось выяснить одну последнюю, но не самую незначительную деталь, и домовладелица сама ждала Дамона. Выслушав извинения за причиненное беспокойство и невольную бесцеремонность с непроницаемым выражением лица, госпожа Симилла внезапно его удивила и даже тронула.

— Что вы, мастер Фейт! — с достоинством произнесла она, — Это не то беспокойство, за которое следует извиняться! Бедный израненный мальчик… Вам делает честь, что вы его не бросаете. И этот юноша, Сивилл…

Женщина доверительно покачала головой.

— Я рада, что вы позволили ему остаться. Вы бы видели! У него такие глаза… как будто за миску супа я потребую от него рабского служения! Как видно, мало кто был добр к нему, — возмущение и негодование все-таки прорвались наружу, и она решительно продолжила, — Посудите сами, куда вы пойдете — с ребенком, с больным! Нет, вы не справитесь один! Да хороша бы я была, если бы выставила вас на улицу! Если вы и могли меня чем-то оскорбить, так только предположением, что я на такое способна!

Дамон благодарно улыбнулся в ответ на праведный гнев строгой дамы: всегда приятно ошибиться в людях в лучшую сторону.

Однако не следует этим злоупотреблять:

— Речь идет не просто о щепетильности, — он не собирался рассказывать все, но считал себя обязанным предупредить пожилую женщину, — Полагаю, что в самом скором времени может разразиться открытый конфликт между мной и…

— Советом, — закончила госпожа Симилла, когда он запнулся.

Мужчина слегка наклонил голову в знак согласия.

— Мне бы не хотелось быть неблагодарным и вмешивать вас.

— Мастер Фейт! Я достаточно прожила на свете, чтобы самой решать, куда мне нужно вмешиваться, а куда нет. Ингер мне как родная, и не будем больше попусту разводить беседы! Бояться следует тому, у кого нечиста совесть, — а моя совесть со мной в согласии. Вы делаете доброе дело, доктор! — вынесла она свой вердикт.

Дамон не сдержал невеселой улыбки на подобное заявление.

— Мы все устроим наилучшим образом, — сочтя вопрос исчерпанным, госпожа Симилла деловито перешла к насущным заботам, — Я открою угловую комнату, думаю, туда можно будет…