Эрика повела их наверх. Ступеньки скрипели под каждым их шагом.

Рейчел сидела в кровати, подтянув одеяло к самому подбородку. Ее красивые огненные волосы разметались по спине.

— Здравствуйте, — сказала она ясным голосом, когда полицейские вошли в комнату.

— Вот это моя дочь Рейчел, — миссис МакКлейн быстрыми шагами подошла к кровати и успокаивающе положила руку на плечо старшей дочери.

— Моя сестра постоянно нуждается в присмотре, — сказала Эрика, подходя к кровати тоже. — Она никуда не выходит одна.

— Нет, выхожу! — запротестовала Рейчел, улыбаясь полицейским. — Я все время выхожу из дома одна!

— Привет, Эрика. Ты как себя чувствуешь?

Эрика прошла в раздевалку мимо группки смеющихся ребят. Мелисса стояла у своего шкафчика. Сегодня была пятница, и к вечеру в школе мало кто остался.

— Мне лучше, — ответила Эрика, поправляя рюкзак. — Несколько дней были трудными, — призналась она, глядя в пол, — доктор велел мне оставаться дома. Мы были просто в шоке. Полиция подозревала Рейчел. Все это было ужасно.

— Но полиции удалось напасть на след? — спросила Мелисса, прислонившись спиной к шкафчику. — Хоть что-нибудь прояснилось?

— В общем, нет, — Эрика сказала со вздохом. — Разумеется, после того, как полицейские поговорили с Рейчел, они поняли, что она не в состоянии была убить Дейва. Они поверили этому быстро… — голос Эрики звучал грустно. Она не переставая жевала что-то.

— Но неужели полиция так ничего и не нашла, — произнесла Мелисса, нервно поправляя упавшую на лоб прядь волос. — Я до сих пор не знаю, что и думать. Все случилось прямо напротив моего дома. — Девушка глубоко вздохнула и опустила руки. — Ты куда сейчас идешь, Эрика?

— На репетицию. "Орфей и Эвридика", — ответила та. — Я бы хотела сыграть Эвридику, но мне предложили всего лишь петь в хоре. Кстати, ты собираешься на праздник конькобежцев в следующее воскресенье? На озеро?

— Да, — Мелисса утвердительно кивнула. — Хотя у меня нет никакого настроения, — Она вздохнула. — Но Люк настаивает, чтобы мы пошли, Он говорит, что, если поддаваться настроению, делается совсем плохо. Просто хуже некуда.

— Хуже некуда, — повторила Эрика, нахмурившись. — Я тоже пойду на каток.

— Правда? — спросила Мелисса, выпрямившись. — У тебя есть парень? Кто он?

Эрика скорчила гримасу.

— Нет у меня никого. Я просто подумала, что мне необходимо самой выйти из дома. В моем доме хуже некуда. Сама знаешь, — Напряженная вымученная улыбка покинула ее лицо. — Мне пора, я опаздываю.

Мелисса глядела в спину Эрики, пока та шла по коридору.

"Бедная девочка, Трудно ей приходится" — думала Мелисса. Память услужливо нарисовала перед ее мысленным взором лицо Джози. — Как ужасно потерять сестру, — сказала себе Мелисса, передернув плечами. — Как ужасно, когда сестру убивают.

Одну сестру убили. Вторую ранили. Третья лишилась рассудка в результате несчастного случая. Как все это вынесла миссис МакКлейн, — изумилась Мелисса. — Бедная Эрика".

Мелисса повернулась к шкафчику и стала набирать нужную комбинацию цифр, чтобы замок открылся. Потом взялась за ручку и потянула на себя дверцу.

Испуганный крик вырвался у нее:

— Не-ет!

На внутренней стороне дверцы кто-то нарисовал большое красное сердце, разломанное пополам. Капли крови стекали с него. Внизу, под рисунком, ярко-красным маркером было написано:

— Это так романтично, — сказала Мелисса, держась за руку Люка. Оба почти в кромешной темноте шли к озеру. За спиной у каждого болтались коньки. Из-за стволов деревьев впереди пробивался свет.

Озеро, раскинувшееся в лесу на несколько километров, было освещено огромными факелами. Волшебное, незабываемое зрелище.

— Светло как днем! Замечательно! — сказала Мелисса.

— Ничего, — согласился с ней Люк.

— Ты ведь романтическая натура, — поддразнила парня Мелисса, тронув его за руку.

До них уже доносилась музыка. Несколько пар, что пришли первыми, уже кружили на льду. Люк потянул девушку за полу пальто.

— Оно тебе жутко велико! В нем несколько таких, как ты, уместится! — усмехнулся он.

— Что? Тебе не нравится мое пальто? Так оно не мое, а папино. По правде-то сказать. — Мелисса опустила глаза вниз, изучая предмет насмешки Люка. — Оно, конечно, великовато. Зато падать мне в нем будет мягко.