“Элайна, хранительница живых истоков! — молила девушка. — Я знаю, ты в обиде на нас за то, что мы погубили твой родник. Но я тебя очень прошу: помоги! Я посадила вишню для тебя и я уговорю папу смыть эту дурацкую краску. Но я не могу ругаться с папой, потому что его люблю. А теперь я люблю и Альдира. Элайна-свет, пожалуйста, приведи его сюда!.."

И Элайна услышала ее молитву. Когда отец ушел гасить фонари в замке, Ригела вскочила из постели, набросила на плечи накидку и выбежала в коридор. Ей повезло. Альдир был в галерее, смотрел картины. Ригела боялась сказать лишнее слово — вдруг снова начнется этот дурацкий кашель. Но Альдир все понял и без слов. Он поцеловал ее, и — странное дело! — от этого поцелуя словно отступила болезнь. И большие сильные руки Альдира оказались такими ласковыми и нежными. И как он назвал ее — "мое солнышко"…

А потом пришлось уходить, потому что она услышала, как возвращается отец. Она попыталась притвориться спящей, но герцог знал, что она не спит. Он долго и нудно расспрашивал ее о самочувствии. Первый раз в жизни ей захотелось, чтобы отец поскорее ушел — ну не под настроение он со своими расспросами!.. Да и похоже, он что-то заподозрил. Папа в этом отношении очень строгий. Но отец сидел у ее постели пока она не уснула. А утром она просыпается очень тяжело…

Поэтому Ригела увидела Альдира только когда он уже покидал замок. Выбежав на балкон, она долго провожала взглядом понурую спину рыцаря в синем плаще, медленно ехавшего на коне.

— Ригела, не стой на балконе раздетая! — Подойдя, отец набросил на ее плечи накидку. — Ушел сингильдиец, наконец-то… Давай умывайся и будем завтракать.

— Я не буду.

— Почему не будешь?

— Я плохо себя чувствую. — Пройдя через галерею, девушка вернулась в свою комнату и снова легла в постель. Поднатужившись, покашляла (а не кашляется после поцелуев Альдира!)

Герцог прошел в комнату следом за ней и присел на краешек кровати:

— Ригела, не капризничай! Я же вижу, что тебе лучше. Сегодня нам надо протестировать счетную машину и подготовить отчет. Одевайся и пойдем.

— Не пойду. Я болею. — Не выдержав, девушка ударилась в слезы: — Зачем? Зачем ты его прогнал?

— Сингильдийца? — поднял брови герцог. — Так его вообще надо было не впускать, этого невежду.

— Не говори так о нем! — воскликнула Ригела. — Я его люблю!

Герцог подскочил как ужаленный и забегал по комнате, разразившись пламенной тирадой по поводу "наглых неотесанных сингельди", но у Ригелы был такой жалобный вид, что Ролан, остановившись, выдохнул:

— Ф-фуу… Ну скажи, что ты в нем нашла?

— Он добрый, — проговорила девушка. — И он как солнце! Он меня поцеловал, и с тех пор я не кашляю.

— Знай я, что он тебя поцеловал, выгнал бы его немедленно, — сердито сказал герцог. — Хам и грубиян твой сингильдиец! Знаешь, как он орал на меня утром?

— Ты начал первый, — возразила Ригела. — Я слышала твой голос. Я просто не могла встать. И теперь не встану, пока он не вернется.

Герцог пришел в замешательство. С такой вещью, как каприз дочери, он сталкивался впервые. И Ригела, похоже, твердо намерена добиться своего. Уж ему ли не знать, что такое родовое упрямство герцогов Иларских! Как бы и в самом деле не пришлось уступить… Надо бы посоветоваться с Дагмарой.

С Дагмарой, однако, у него состоялся не менее трудный разговор.

— Согласись, Ролан, ты тоже неправ, — говорила герцогиня, отпивая из фарфоровой чашечки кофе со сливками. — Ты предвзято относишься к сингильдийцам. Не забывай, что мы живем под их защитой.

— Но они же невежественные крестьяне! — возмущался герцог. — Прослушать один курс в университете еще не значит получить образование.

— Это не главное, — спокойно возразила Дагмара. — Главное, что они — порядочные люди. Ты слышал, чтобы кто-нибудь из них предал друга? Или обидел женщину?

— Порядочные? — не унимался Ролан. — Разве можно назвать порядочным этого сингельди, в первый же вечер протянувшего руку к моей дочери?

— Он следовал голосу сердца, и в этом он был честен. А потом, — герцогиня многозначительно улыбнулась, — Ригела сама все начала. Что Альдир ей понравился, стало ясно еще во время ужина. Если бы ты не старался задать гостю очередной язвительный вопрос, а внимательнее смотрел на свою дочь, ты бы все понял. Девушке пора замуж.

— Ну не за этого же рубаку! — возмутился Ролан.

— А за кого же еще? — спросила Дагмара. — Твои друзья, навещающие тебя раз в десять лет, в мужья уже не годятся. А рыцарь Сингильда, к тому же начальник гарнизона, к тому же любящий твою дочь — разве это не вариант?

Герцог Ролан сник.

— И кто же будет ассистировать мне в работе? — только и спросил он.

— Ты растишь дочь или ассистента? — с укором проговорила Дагмара. — У девушки должна быть своя жизнь. И может быть, очень непохожая на твою. — Допив кофе, она поднялась из-за стола: — Сегодня ассистировать тебе буду я. И надо всерьез заняться замком, пока полы в твоей лаборатории не провалились в подвал.