В возбужденной толпе не сразу заметили появление герцога со свитой. Оставив воинов позади себя, Ирмингард направил коня прямо на людей, и они наконец расступились, посдергивали с голов шапки, склонились, разжали кулаки, выронили камни и палки.

— Так-то лучше, — спокойно проговорил Ирмингард. — Что случилось?

Несколько голов дернулось — эти люди явно рвались заговорить, но не решались. Новый герцог не был еще достаточно хорошо известен. В толпе явно побаивались: не прикажет ли Ирмингард наказать зачинщиков — примерно да по старинке? Мэлгвин бы наложил на них штраф, а наиболее отличившихся отправил бы на отдаленные рудники, где самая тяжелая работа. А как поступит этот? Закон — законом, но герцогская власть может оказаться превыше любого закона.

— Не бойтесь, — сказал Ирмингард. — Пусть кто-нибудь один из вас все расскажет. Потерянное время отработаете потом.

Тогда сразу двое бросились к герцогской лошади, и человек помоложе, блестя белками глаз, начал кричать:

— Они заперлись там! Двое! Мы их поймали, да они вырвались — один бежать, а двое — заперлись!

Ирмингард, не глядя, отстранил крикуна и повернул лицо в сторону второго, до сих пор молчавшего и только переминавшегося с ноги на ногу:

— Говори ты.

Тот встал на колени и сказал внятно.

— Ваше сиятельство — гномы! Двое. Один удрал, а двое закрылись в пивной.

— Встань, — приказал Ирмингард. — Больше на колени не становись. Мой отец освободил всех.

Человек послушался и встал, выпрямился, как мог: сгорбленные от долгой работы плечи слушались дурно.

— Продолжай, — сказал ему молодой герцог.

— Мы за ними погнались, — чувствуя себя почему-то виноватым, добавил немолодой рабочий. — Ну, убить их хотели. Они не отпирают нипочем.

— У них, я полагаю, есть основания от вас запираться, — произнес герцог и вдруг улыбнулся. — Почему же вы хотели убить их?

Тут уж все загомонили опять, и людей было не унять, так они возбудились.

— Так шахту засыпало! — кричали кругом. — И сколько пароду погибло! Чья это работа?

— Прошлым годом устроили обвал! А пять лет назад моего отца балкой убило! — выкликал чей-то пронзительный, плачущий голос. — Кто отвечать будет? Ихнее дело, больше некому!

— У меня дочку свели, до сих пор не видал, как она там — может, уж и в живых нет, — пробасил кто-то совсем близко от Ирмингарда, почти под самым его локтем.

Герцог спешился, бросил поводья своей лошади одному из рабочих — какому, не посмотрел. Приблизился к пивной, осторожно стукнул в ставень.

Прислушался.

Там затихли, хотя до сих пор явственно слышны были быстрые твердые шаги: кто-то тяжелый бегал вдоль стены, то приближаясь к окну, то удаляясь от него. Ирмингард снова стукнул и окликнул прятавшегося в пивной:

— Откройте — здесь герцог Вейенто!

Шажки сделались чрезвычайно осторожными. Они приблизились к самому окну, посопели там, затем ставень стукнул и открылся. В окне показалось бородатое лицо с недоверчиво горящими черными глазками.

— Ты — Вейенто? — хрипло спросил гном.

Герцог ответил:

— Да, это я. Я хочу, чтобы отныне наши народы жили в мире.

— Да? — завопил гном. Он перешел от тихого голоса к крику так неожиданно, что Ирмингард вздрогнул. — Да? Мирно? А как наших ваши гоняли тут, точно зайцев, — это как? А как ваши наших невзлюбили? Чью это дочку мы свели? Нужна нам больно ваша дочка! У нас свои дочки загляденье, а ваши — сплошь уродки... Знаю я твою дочку. — Тут гном наполовину высунулся из окна и безошибочно уставился на того, кто басил и обвинял подземный народ в похищении своего дитяти. — Сбежала с солдатами. Влюбилась в ихнего барабанщика. Что? Стыдно теперь? То-то же. Моя дочь бы такого не сделала.

— Твоя дочь и барабанщику не глянется! — заорал оскорбленный горняк и метнулся к окну, но герцог преградил ему путь.

— Довольно! — резко сказал Ирмингард. — Я намерен заключить договор с народом гномов. Если этому будет препятствовать чья-то легкомысленная дочь, то я найду способ устранить препятствие.

С этими словами он преспокойно забрался в пивную через окно. Горняки столпились рядом, заглядывая и подслушивая. Герцог перешагнул скамью, уселся за стол и жестом пригласил обоих гномов устраиваться напротив. Те, помедлив, последовали примеру Ирмингарда и хмуро уставили на него бороды и бородавки. Ирмингард лег грудью на стол, и гномы сделали то же самое. Они сблизились головами и зашептались, так что соглядатаи, толпившиеся под окном, мало что могли разобрать из говорившеюся. Они только видели, как собеседники то кивали, то мотали бородами, а под конец сплели руки в приветственном жесте. Похоже, предварительный договор был заключен.

Когда герцог отворил дверь, люди отпрянули в стороны. Двое или трое продолжали недовольно бормотать, стоя в некотором отдалении и показывая друг другу синяки и шишки — явно следы недавнего столкновения с гномами. Но все остальные, видя, как радостно улыбается их повелитель, тоже расцвели улыбками.

Герцог Вейенто сказал:

— Через неделю мы заключаем официальный договор с народом гномов. Отныне мы будем снабжать наших союзников хорошей мукой и тканями в обмен на их помощь в подземных работах. Этот договор останется секретным: о нем надлежит знать только моим подданным и подземному народу. Все участники сегодняшних беспорядков оштрафованы на одну дневную заработную плату.