— Ну да, в стороне, — кивнула Ингалора. — То-то отправил в самое пекло. Заметь: недрогнувшей рукой.

— Слишком многое сейчас решается, Ингалора, — веско произнес Софир. — Мы не можем осуждать его. Он всегда заботился о нас.

— Я не говорю, что не заботился… — Она вздохнула. — Ты же сам признаешь, что события слишком важны. Если мы будем ездить взад-вперед, то потеряем время.

— Ты принимаешь события чересчур близко к сердцу.

— Тебе так хочется видеть на троне Вейенто?

— Чем же плох Вейенто? Если отвлечься от того, что он беспринципный интриган… — поспешно добавил Софир, видя, как сверкнули глаза его подруги. — В конце концов, Адобекк — тоже беспринципный и тоже интриган.

— Хорошо, спрошу иначе. — Ингалора прищурилась, и Софир обреченно понял, что сейчас она приведет довод, против которого он возразить не сможет. — Тебе хочется видеть королеву и Талиессина мертвыми?

— Нет, — сказал Софир.

— Едем в столицу.

— Погоди. — Он схватил ее за руку. — Ты уверена, что Адобекк станет с нами разговаривать? А если он попросту выгонит нас? Придется ехать в Изиохон, рассказывать обо всем Лебовере, а пока до Адобекка доберется сам Лебовера — пройдет еще больше времени.

— Я ни в чем не уверена, кроме одного: мы должны спешить. Хочешь — разделимся? Ты поедешь к Лебовере, а я — к Адобекку.

— Нет, — сказал Софир, сдаваясь. — Едем вместе. Я тебе не доверяю.

— Почему? — возмутилась Ингалора.

— Ты слишком влюбчива.

После горных областей герцогства зеленые равнины утешали и радовали глаз. Дорога больше не казалась бесконечно длинной, каждый ее поворот приносил какое-нибудь новое роскошное зрелище: мельницу на холме, блестящую ленту ручья, пышный сад, так и норовящий выломиться за пределы старой каменной ограды.

— Странно подумать, что где-то есть деревни, где крестьяне бунтуют, — удивленно говорил Софир.

Ингалора не отвечала. Думала о чем-то своем: плавала в грезах, сочиняла танцы.

Только на подходах к столице девушка стала проявлять беспокойство, и, когда они с Софиром уже прошли ворота внешней, шестой стены, Ингалора призналась:

— Ты знаешь, Софир, боюсь я что-то идти вот так прямо к Адобекку. Как бы он нас не выгнал. Все-таки знатный вельможа. А мы кто такие? К тому же он никогда нас в лицо не видел.

— Видел — на выступлениях, — попытался утешить ее Софир.

Она отмахнулась.

— Мы были тогда в гриме, в костюмах. Он нас не запомнил.

Софир остановился посреди улицы.

— Я перестаю тебя понимать, Ингалора, — с угрозой проговорил он.

— Ты никогда меня и не понимал, — фыркнула она. — Нет ничего проще. Я боюсь идти к Адобекку, вот и все.

— Кажется, именно ты настаивала на этом, — напомнил он.

Ингалора явно приготовилась плакать, но в последний момент передумала.

— Ну и что из того, что настаивала? А теперь боюсь.

Он схватил ее за руку и потащил за собой, приговаривая:

— Нет, ты пойдешь! Нет, ты пойдешь к нему! И ты будешь с ним разговаривать, поняла? Ты, а не я!

— Ой, нет, нет! — Она пыталась вырваться, но тщетно: хватка у танцовщика была крепкая.

В ответ на решительный стук в дверь из дома выплыл Фоллон. Он уставился на молодых людей с невозмутимостью, в которой, однако, легко угадывалось тайное негодование.

— В чем дело, господа? — осведомился личный слуга господина Адобекка. — У меня возникло неприятное ощущение, будто вы ошиблись дверью.

Софир сказал без поклона:

— Нам нужен господин Адобекк, главный королевский конюший.

— Глупости! — изрек Фоллон. — Сперва назовите свои имена.

Софир молчал.

— В чем дело? — Фоллон отступил назад, в дом, и собрался уже закрыть дверь, но Софир быстро подставил ногу и помешал ему.

— Я не хочу называть наши имена на улице, — объявил Софир и оглянулся на свою спутницу.

Ингалора с трудом обрела важный вид и кивнула.

— Вот именно, — подтвердила она.

Ставни третьего этажа распахнулись и с треском стукнулись о стену; показался Адобекк, с его головы свалился ночной колпак, волосы стояли дыбом.

— Пустить их! — распорядился он. — И пусть подберут мои вещи. Только проверь, чтобы у них были чистые руки.

И ставни захлопнулись.

Фоллон лично поднял упавший колпак своего хозяина и пропустил в дом визитеров.

— Полагаю, вам лучше подождать внизу, — сказал он, окидывая выразительным взором запыленную одежду и грязные волосы молодых людей.

— Ничего подобного! — прогремел сверху голос Адобекка. — Пусть немедленно поднимаются ко мне. Только обувь пусть оставят. Уверен, у них на подметках вся грязь королевства.