Пэйнтер широко улыбнулся.

— Эту ночь я запомню надолго,— с чувством сказал он и сделал одному из сержантов знак открыть дверь.

Копы, окружавшие Пэйнтера, злорадно ухмылялись. Исключение составлял Боб Сандерсон — седой лейтенант, который умудрялся каким-то образом организовывать работу детективного отдела, несмотря на все промахи своего шефа. Боб уставился в пол, засунув руки в карманы.

— Пожалуйте сюда,— сказал Пэйнтер в коридоре, указывая на дверь для допросов.— Не хочу показаться нескромным, но в этой комнате мне удалось расколоть немало твердых орешков. Сандерсон, вы захватили с собой то, что мы обнаружили на яхте?

Он взял у Сандерсона большой конверт и сделал приглашающий жест. В холодной мрачной комнате всю меблировку составляли лишь казенный стол с пишущей машинкой да несколько стульев. Рядом с машинкой лежали стопка бумаг, две перьевые ручки и стояла чернильница, как бы напоминая о необходимости своевременной дачи показаний. В свете мощной лампочки без абажура даже лицо Пэйнтера выглядело пожелтевшим и смертельно усталым.

Пэйнтер впустил в комнату Сандерсона и стенографиста, а затем захлопнул дверь перед любопытными. Приблизившись к Шейну, он медленно обошел вокруг него — видимо, желая рассмотреть противника со всех сторон. Рубашка Шейна на спине уже высохла, но брюки были мокрыми и грязными. Пэйнтер наклонился.

— Носки отсутствуют!— злорадно провозгласил он.

Шейн позволил Пэйнтеру насладиться ситуацией. Такие случаи предоставлялись старшему детективу нечасто, и он ценил их превыше любых служебных поощрений. Шейн опустился на стул; Сандерсон протянул ему сигарету и щелкнул зажигалкой. Пэйнтер аккуратно поддернул брюки и присел на край стола.

— Организация,— произнес он.— Организация дает себя знать. Мои люди в любое время дня и ночи ставят меня в известность о любых беспорядках, в которых замешан некий Майк Шейн. Разумеется, я всегда действую осторожно. Пришлось посадить очаровательную леди в такси и отправить ее домой под присмотром. Она очень расстроилась и наговорила нам много резкостей, но дело того стоит. Картина в общей камере возместила все сторицей,— Пэйнтер блеснул глазами.— Я не удивлюсь, Шейн, если этот случай покончит с твоей карьерой частного детектива.

Пэйнтер достал из пачки сигарету и вставил ее в длинный мундштук. За долгие годы Шейн хорошо изучил особенности характера этого маленького непоседы и знал, что ему нужно выговориться. Затем, при условии, что Пэйнтер полностью удовлетворит свое злорадство и не посадит себе пятно на брюки, он, может быть, начнет прислушиваться к словам окружающих. Придется рассказать ему про ограбление Гарри Басса и смерть Донахью. В прошлом Шейн нередко скрывал факты от Пэйнтера, но бывали случаи, когда ему приходилось ради обще! о блага забыть о своих личных отношениях со старшим детективом.

— Три парня, три девушки,— Пэйнтер хрюкнул от удовольствия.— Интересно, какая из них твоя, а? Эта Бетти — просто конфетка; как вы думаете, Сандерсон?

— Она боится растолстеть,— сообщил Шейн.

— Чепуха,— отрезал Пэйнтер.— У нее все в полном порядке. Не в моем вкусе, разумеется, немножко вульгарна, но для Шейна вполне подходит. Хорошая выпивка и марихуана сглаживают любые недостатки, а? Мне говорили, что после двух косяков все женщины выглядят одинаково.

Он вынул из бумажного конверта коричневый окурок, две сигареты с марихуаной и иглу для подкожных инъекций.

— Боже мой, Боже мой,— грустно сказал он.— Майкл Шейн, знаменитый частный детектив! Вечеринка на яхте у Эла Нэплза! Полуголые девочки! Порнографические фильмы! Газеты будут в восторге, и дело не только в статьях. По счастливой случайности рядом болтался фоторепортер из «Ньюс». Жаль, что я еще не видел снимков. Так в чем дело, Шейн? Обычно к этому времени ты уже заводишь свои оправдательные речи.

— Ты уже готов выслушать меня?— мрачно осведомился Шейн.

— Что выслушать — твои выдумки и увертки? Я не собираюсь их выслушивать! На этот раз ты вляпался, мой не в меру ловкий друг! Я прижал тебя к стенке и собираюсь раскрутить дело на всю катушку. Я не шучу! Я знал, что рано или поздно ты вляпаешься по-крупному. Нет, я не против веселого отдыха с друзьями, но не кажется ли тебе, что на этот раз ты немного перестарался? Марихуана и героин — это уж слишком. В Библии что-то говорится по этому поводу, вроде: «И предам врагов твоих в руку твою».

Пэйнтер раздавил пальцем на столе воображаемого таракана и щелчком отбросил его прочь.

— Годы не идут тебе в прок,— со вздохом сказал Шейн— Ты уже не раз держал передо мной подобные речи, и каждый раз все заканчивалось для тебя очередным расстройством желудка.

— Но не сейчас,— возразил Пэйнтер.— Я не хочу недооценивать тебя. Ты определенно счастливейший сукин сын на всем белом свете и обладаешь немалыми артистическими способностями. Ты не гнушаешься заводить знакомства среди так называемых джентльменов из прессы, а вернее сказать, среди скандальных бумагомарателей. В глазах порядочного обывателя ты непогрешимый борец с преступностью. Возможно, ты сумеешь убедить их, что ты находился на яхте по долгу службы, докапываясь до истоков молодежной преступности. Но,— Пэйнтер склонился вперед, и лицо его перекосила злобная гримаса,— но что бы ты там ни делал, факт остается фактом: ты ударил офицера полиции! Чтобы избежать ареста, ты прибегнул к своему обычному методу — насилию. Мои люди поднялись на яхту по жалобе влиятельного налогоплательщика, который имеет полное право спокойно спать по ночам. Ты и твои друзья встретили их градом бутылок. Когда сержант Маккуайр попросил всех последовать за ним по-хорошему, ты вывихнул ему челюсть.

— Да, кажется, что-то хрустнуло,— спокойно сказал Шейн.— Пит, старина, может быть, ты все-таки остынешь? Маккуайра уже давно следовало проучить. Он был готов убить девушку резиновой дубинкой. Если тебя это удивляет, то, значит, ты плохо знаешь своих подчиненных.

— Характер Маккуайра, хороший или плохой, здесь совершенно ни при чем,— резко сказал Пэйнтер— Он офицер полиции, он производил законный арест. Судя по характеру нанесенных повреждений, ты ударил его чем-то гораздо более твердым и тяжелым, чем кулак. К несчастью для тебя, у нас есть неопровержимое свидетельство твоей вины. Когда фотограф из «Ньюс» пришлет снимки, ты поймешь, что для тебя все кончено. Ты сядешь в тюрьму, причем по той самой статье, которой заслуживаешь.