Сам не понимая, что делает, Тим встал на четвереньки, подполз к мертвой девушке и упал на нее, обхватив руками и ногами тело, которое минуту назад было живым. Еще стоя посреди поляны, Тим спиной почувствовал, как ушел из этого тела вверх, в небеса, оранжевый луч, унося с собой что-то очень важное, самое важное в ауре человека, без чего ты уже не жилец.

Глухо рыча, Тим прижался щекой к щеке Ольги. Он не знал, зачем ему это нужно, но его поле, развернувшись, казалось, во всю планету, яростно посылало сигналы. Он искал Ольгу, он звал ее, он умолял ее вернуться. Он не хотел ее отпускать. Он не мог без нее жить.

Теплая энергетика леса сконцентрировалась вокруг Тима, накрыв его разноцветным куполом. Посланные Тимом невидимые иглы и нити погрузились в тело девушки, устанавливая связи на клеточном уровне.

Коленом Тим нащупал голубой крест глобальной сети Хартмана. Раньше ему никогда не пришло бы в голову сделать это. Он просто не смог бы установить контакт с порождением неживой природы. Но сейчас он действительно не соображал, что делает и зачем. Он просто хотел вернуть необратимое, и готов был молить о поддержке все силы мира, и принять любую помощь.

И «соглашение» пришло удивительно легко. Без малейшего колебания Тим «раскрылся» и включил себя в энергетическую систему Матери-Земли. Он почувствовал мощный ответ и едва не утонул в нахлынувшем на него океане простых, но невероятно сильных эмоций. Теперь прямо в его груди дышала целая планета, теплая, добрая, живая. Тим застонал и, кажется, перестал дышать.

Это ощущение было огромно и всеобъемлюще. В нем были одновременно все начала и все концы. Тысячу раз за доли секунды Тим родился и умер и родился вновь. Чудовищный организм, нервным центром которого стал Тимофей Костенко, был связан с каждой энергетической системой на его поверхности, от камня до человека. Ежесекундно он порождал свободную энергетику живых и неживых вещей. И ежесекундно умирал вместе с каждым своим детенышем.

Наверное, поэтому организм не был разумен. Он просто был всем, и все было им. И Тим, разумный, включившись в теплое дыхание Земли, потерял себя. Он больше не был Тимофеем Костенко. И одновременно чувствовал пульсацию своей личной ауры где-то далеко-далеко, на окраине сознания. Вокруг этой ауры сгустилась боль, она была не к месту, она раздражала, ныла, как больной зуб. Что-то с ней нужно было делать, и Тим-Земля, естественно, устранил причину боли. Он даже успел почувствовать облегчение, прежде чем его сознание вдруг схлопнулось, превратившись в маленькую аспидно-черную точечку в бескрайней тьме Вселенной.

И время остановило течение свое.

В лесу Тим оторвался от тела Ольги, поднял к небу мертвенно-бледное лицо со слепыми бельмами невидящих глаз и, разрывая голосовые связки, страшно, громко, безумно закричал.

Когда Ольга пришла в себя, она сразу поняла, что случилось. Ей приснился кошмарный сон, и она, как это часто бывает с людьми, проснулась, не пробуждаясь до конца. Всего лишь перенеслась из одного сна в другой, не страшный, а просто чуть странный, как многие сны.

В этом сне она лежала на лесной поляне и смотрела в багровое закатное небо. Было немножко трудно дышать, потому что на нее всем весом навалился Тим, который тоже спал. А еще была то ли ранняя зима, то ли поздняя осень, потому что над головой шелестели сухие желтые листья и мертвая трава на поляне была покрыта тонким слоем блестящего инея.

Ольге стало холодно, и она крепче прижалась к Тиму, но он, обычно такой уютный и теплый во сне, сейчас не грел ее. Ольга поняла, что так они замерзнут, и начала звать любимого, чтобы тот очнулся и они пошли домой, в постель, под толстое одеяло, где можно будет обняться и заснуть новым сном, в котором не будет холода, а будет только радость и любовь.

Тим просыпался долго и трудно, но ей все-таки удалось растормошить его и заставить подняться. Во сне Тим был какой-то странно бесцветный, и еще он не произносил ни слова, не издавал ни звука и все старался прикрыть глаза. Ольга почти взвалила его на себя и потащила к дому, благо до него было недалеко. Голова Тима безвольно моталась, он едва переставлял ноги, но Ольга вела его, и все получалось нормально.

На ходу она размышляла, что с Тимом, наверное, что-то случилось. Он стал очень странный, не похожий на себя. Яркий и неординарный в реальной жизни, в снах Ольги Тим обычно появлялся блестящим и сверкающим, загадочным и сказочным существом. А в этом сне даже его роскошные густые волосы, на которые Ольга часто смотрела с завистью, почему-то совсем потеряли цвет. Тим был какой-то пегий, и лицо у него было серое, и казался он на удивление слаб. Ольга подумала даже, не к беде ли этот сон, но потом вспомнила, что сны — это всего лишь необычные комбинации уже известных нам впечатлений, и успокоилась.

Идти оказалось нелегко, Ольга с трудом управляла своим телом, постоянно спотыкалась, а о Тиме и говорить было нечего. Но ей удалось-таки добраться до раскрытой настежь калитки. Сразу за ней, прямо на дорожке, ведущей к дому, лежали один на другом два незнакомых человека. По скрюченным телам и оскаленным лицам Ольга сразу поняла, что они мертвы. Она совсем не испугалась, только легкая тревога за Тима охватила ее. Она догадалась, что эти двое приходили за ее любимым, но та невидимая стража, о которой говорил Тим, остановила чужих. Ольга аккуратно обошла мертвые тела и повела Тима дальше, в глубь поросшего соснами участка, к дому.