Утробно рыча, Игорь подскочил к скрючившемуся на асфальте Вестгейту и застыл над ним в позе бейсболиста. Вестгейт тихо постанывал и не шевелился. Одну руку он зажал между ног, второй держался за лицо. Несколько секунд Игорь, слегка раскачиваясь на напряженных ногах, стоял над телом поверженного брата, а потом ему полегчало. Он опустил свою железяку, сделал пару неверных шагов назад, ухватился за открытую дверь, рухнул на правое сиденье и уронил прут на асфальт. Игоря била крупная дрожь, во рту пересохло, глаза застилал туман.

— Нельзя меня бить! — рявкнул он. — Нельзя-я-я!!!

Вестгейт в ответ что-то промычал.

Трясущимися руками Игорь достал сигареты. После долгой неравной борьбы зажигалка уступила, и он смог прикурить. Саднило левую руку, которой он блокировал удар Вестгейта, — браслетом часов ободрало кожу.

Редкие прохожие старались побыстрее миновать лежащего на тротуаре молодого человека в дорогом костюме.

Сделав несколько глубоких затяжек, Игорь перебрался на левое сиденье и отвернулся. Потом включил музыку. Его все еще трясло.

— Меня нельзя бить, — повторил он. — Ни-ког-да. Ни-за-что. Ни-про-что. Нельзя.

Справа зашуршало — Вестгейт пытался встать на четвереньки.

— Ты… ты мне лицо разбил… — простонал он.

Игорь коротко глянул на Вестгейта.

— Крови не вижу, — отрезал он.

— Ты… ты… — не унимался Вестгейт.

— Да, я скотина, — сказал Игорь. — Но ты первый начал.

Вестгейт с трудом выпрямился и заковылял прочь.

— Куда?! — крикнул Игорь. — Ты, напарник хренов! Стоять!

Реакции не последовало. Игорь взревел и пулей вылетел из машины. В три прыжка он нагнал Вестгейта, ухватил поперек туловища, отволок назад и воткнул на сиденье. Захлопнул дверь и, не забыв подобрать заветную арматурину, вернулся на свое место. Ему стало жарко. Вестгейт был немного выше него и гораздо тяжелее. На честный английский бокс с ним Игорь никогда бы не согласился.

— Больно? — спросил он брезгливо.

Вестгейт отнял руку от лица, бесцеремонно повернул к себе зеркало и, строя жуткие гримасы, обследовал повреждения.

— Теперь распухнет, — пожаловался он. — Ты, рейнджер, тебе что, не сказали, что я дипломат?

— И чего? — Игорь развернул зеркало обратно и принялся восстанавливать сбитую настройку. Он уже не злился, ему просто было рядом с Вестгейтом как-то противновато.

— Чего, чего! Нельзя мне с разбитой мордой, вот чего!

— А чем ты думал, мать твою, когда на меня замахнулся? Тебе, значит, с разбитой мордой нельзя, а мне можно, да?

— Я не знаю, — буркнул Вестгейт, ощупывая переносицу. — Я не знаю, что на меня нашло…

— Сказать? — предложил Игорь мстительно.

Вестгейт посмотрел на него с подозрением. Левую руку он по-прежнему держал между ног. Игорь ткнул его туда не опасно, но весьма чувствительно.

— Тебя заело, что ты ублюдок, — заявил Игорь, воинственно оттопырив челюсть.

— То есть? — не понял Вестгейт.

— Забыл русский? Хорошо. Проясним. Ты fuckinbloody bastard.

— Я оценил произношение, — осторожно сказал Вестгейт, — но опять не понял.

— Значит, слишком много слов. Хватит одного. Бастард.

Вестгейт мелко затрясся всем телом. Казалось, он сейчас зарыдает.

— И это твоя проблема, ясно?! — рявкнул Игорь. — Твой «акцент»! Но меня он не касается! Меня не фачит, чей ты сын, понятно?! У меня своих проблем вагон! И ты не смей, зараза, тащить в мою жизнь свои долбаные комплексы! Подлечился бы для начала! В собственных заморочках разобрался! Тебе, психологу, сам бог велел! Всех бы вас, мать вашу, по больницам разложить… Дышать уже нечем, одни психологи вокруг! А некоторые еще и в братья набиваются! — Он снова начал заводиться.

— Но ты ведь сам только что сказал, что мое происхождение сомнительно! — Вестгейт тоже повысил тон и даже левую руку высвободил. — Поэтому не надо себя обманывать, тебе есть до этого дело! Тебе тоже нужны факты! А вот это что, плохое доказательство? — Он ткнул пальцем, указывая на свое лицо.

— Я тебе покажу минимум два лица ничем не хуже. Костенко и Ларин. Да таких физиономий полным-полно в любой стране, где есть родовая аристократия! Это у нас они редкость…

— Если это не доказательство для тебя, то доказательство для него! Потому что он обо мне знает!