Спотыкаясь, он вывалился из ненавистного чуда техники и носом воткнулся в нужную дверь. Сверился с записью на клочке бумаги, довольно хмыкнул и надавил кнопку звонка. Тишина. Надавил еще раз и одновременно дернул за ручку. Дверь открылась. Он испуганно поднял руки и замер в ожидании. Но ничего не произошло. Оглядевшись по сторонам, он переступил порог квартиры и тихо позвал:

– Ваня!

Никакого ответа. Федор заглянул в комнату, прошел в кухню. Хозяина нигде не было.

Когда он уже выходил, в прихожей на тумбочке увидел видеомагнитофон. Только тонкий какой-то. Вот что ему было нужно. Ему и Томке. Сколько она даст? Сотен пять, не меньше.

Федор схватил аппаратуру и быстро вышел из квартиры.

Ему повезло.

Он не встретил ни одного человека, пока спускался по лестнице. Да и во дворе никого, кроме бомжа у мусорных баков. Бродяга был настолько увлечен, что не заметил бы даже, если бы у него за спиной высадились инопланетяне.

Проигрыватель Федька спрятал под куртку. Так и добрел до ларьков. При свете дня коричневый киоск выглядел еще ужаснее. Лампочку с козырька сменил небольшой картонный прямоугольник с надписью «Ушла на десять минут». Ну что ж, бывало, приходилось и больше ждать. Он сел на бетонный выступ, плотнее прижав проигрыватель к телу.

Сколько времени Федор просидел, он не мог сказать. Но то, что терпение заканчивалось, – это точно. Он готов был заорать. С таким добром под курткой его везде ждали как дорогого гостя. Совершить опрометчивый шаг мешало только одно обстоятельство – Томка хорошо помнила должников. И наверняка, как только Федька отошел от ларька с бутылкой крашеной водки, записала в долговой тетради напротив фамилии Логинов не двадцать рублей, а три латинские буквы – DVD. И спросит она с него именно DVD.

Решение пришло быстро, когда он услышал приближающиеся голоса наглых подростков, согнавших его с лавки. Федька тут же вскочил, перешел через дорогу и, не обращая внимания на протяжный свист, направился к зданию с вывеской «У Захара».

«Сейчас сдам железку и верну ей ее проклятую двадцатку. Хотя это может ей не понравиться. Да будь что будет. Тем более, что будет потом. Во всяком случае, это лучше, чем меня сейчас изобьют и заберут видак».

– Ну ты че, не понимаешь? Я же тебе говорил, без денег не приходи. Пока долг не занесешь, чтоб я тебя даже рядом не видел. – Голос Сергея, второго бармена, заставил Федора усомниться в том, что его везде ждут. Со Светкой договориться проще.

– Я это… Что принес-то…

– Да что ты там можешь принести? Пустые бутылки?

– Сереж, это… – Федор подошел к барной стойке и распахнул куртку.

Сергей поморщился и сделал шаг назад.

– Федос, иди помойся, что ли! А то устроил мне тут газовую атаку!

Федя вытащил проигрыватель, передал его бармену и твердо сказал:

– Пять сотен.

Сергей провел по DVD-проигрывателю тряпкой. Потом приподнял, осмотрел и поставил на стойку.

– Двести.

– Сереж, мне Томка из коричневого ларька семьсот давала…

– Так и неси его туда. – Бармен начал вытирать стойку, показывая свою незаинтересованность аппаратурой.

– Я же должен вам! Давай четыреста и покрытие долга.

– Двести!

– Сереж, триста.

– Слушай! – Сергей прекратил протирать дыру в стойке и посмотрел на Логинова. – Ты что, на рынке? Ты не в том положении, чтобы торговаться. Я могу вообще забрать у тебя это барахло за долг.

– Сереж, я же должен рублей сто.

– Вот поэтому я даю двести и забываю о твоем долге.

Федор медленно подвинул к Сергею проигрыватель. Бармен взял DVD и убрал под стойку. Достал бумажник, выудил две красные бумажки и протянул их Логинову. Тот схватил купюры и почти бегом направился к выходу.

– Эй, Федос! – окликнул его Серега.

«Все, передумал. Накрылся медным тазом культурный отдых».

Федор медленно повернулся, готовясь расстаться и с деньгами, и с DVD-проигрывателем.

– Федос, помойся, а? Ты ж был нормальным мужиком.

– Каждому свое, – усмехнулся Федор и вышел на улицу.

Светы в кафе не оказалось. Максим хотел сразу пойти к ней домой, но передумал и решил сначала позвонить ей из бара. Трубку долго не брали. Он уже начал злиться, когда Света наконец ответила:

– Алло!

– Света, привет. Я уж думал, тебя нет.

– Привет! Я душ принимала. Как ты, милый?

Упоминание о душе нарисовало в голове картинки, близкие к порнографическим, и Максим пожалел, что находится далеко от подруги.

– Норма. Готовься, я скоро буду.

– А ты что на поминки не пошел?

– Да ну их! Похоронили и похоронили. И без того на душе муторно. Столы в заводской столовой накрыли. У Эдика, оказывается, и родни-то никакой не было, кроме жены. И она, говорят, куда-то уехала.