Шрифт:
На это Хау-аилики сказал ему:
— Нет, не будет тебе удачи. На Лаиэ-и-ка-ваи табу, да и своих сестер ты теперь не узнаешь. Я до сих пор помню, как разгневалась Ка-хала-о-мапу-ана, когда увидала меня! Поэтому я говорю тебе: не будет тебе удачи, горько пожалеешь ты, если осмелишься приблизиться к дому Лаиэ-и-ка-ваи.
Однако Аи-вохи-купуа не обратил внимания на слова Хау-аилики, теша себя надеждой на помощь сестер, стражниц Лаиэ-и-ка-ваи.
Он призвал к себе самых храбрых воинов, самых могучих стражников, самых искусных гребцов и приказал советнику готовить каноэ.
Советник выбрал для дальнего плавания самые крепкие каноэ, двадцать двойных каноэ, и еще дважды сорок больших каноэ для вождей и воинов, и сорок каноэ для утвари и провизии вождя, и одно тройное каноэ [40] для Аи-вохи-купуа и для себя.
Когда все было готово, Аи-вохи-купуа со спутниками отплыл на Гавайи. Много дней прошло, прежде чем они приплыли в Кохалу, где жители сразу узнали Аи-вохи-купуа, известного на всех островах. В первый раз, когда Аи-вохи-купуа был в Кохале и победил Иху-ану, он не называл своего имени.
40
Очевидный анахронизм. Тройное каноэ (пуколу) появилось на Гавайях лишь в конце XVIII в.
Покинув Кохалу, Аи-вохи-купуа и его спутники направились в Кеаау. Когда они приблизились к Кеаау, Лаиэ-и-ка-ваи с сестрами Аи-вохи-купуа покинули побережье и возвратились в Пали-ули.
Лаиэ-и-ка-ваи возвратилась в Пали-ули в тот день, когда Аи-вохи-купуа явился в Кеаау; но Вака уже давно знала, что Аи-вохи-купуа с воинами плывет в Кеаау.
— Сегодня Аи-вохи-купуа опять явился в Кеаау, — сказала Вака. — Пусть твои стражницы глядят в оба, пока он тут. Не спускайтесь к морю, живите здесь, в горах, пока он не возвратится на Кауаи.
Когда главная стражница Лаиэ-и-ка-ваи услышала от Ваки о появлении в Кеаау Аи-вохи-купуа, она тотчас приказала богу Киха-нуи-лулу-моку [41] явиться в Пали-ули к дому Лаиэ-и-ка-ваи и готовиться к сражению.
Потом она позвала сестер на совет, и они стали думать, как им лучше защитить Лаиэ-и-ка-ваи.
Сестры, сойдясь вместе, стали думать, как им быть, и все согласились с тем, что предложила Ка-хала-о-мапу-ана, главная стражница принцессы:
— Ты, Маиле-хаи-вале, первой встретишь Аи-вохи-купуа, если он придет в Пали-ули, и первой станешь на его пути. Он будет молить тебя о помощи, но ты гони его прочь. Он будет взывать к тебе как твой старший брат, но ты не слушай его и гони из Пали-ули. А если увидишь, что тебе с ним не сладить, посылай ко мне сторожевую птицу. Мы все, твои сестры, сойдемся тогда вместе, и я сама прогоню его, а надумает он угрожать нам, я призову нашего бога Киха-нуи-лулу-моку, и пусть он убьет его.
41
Имеется в виду гигантский ящер (моо) — широко распространенный вид аумакуа, личного или семейного бога-покровителя. Гавайцы почитали и обычных ящериц, также называвшихся моо, поскольку считали их лишь миниатюрными обличьями гигантских ящеров-богов. Гигантский ящер считался хозяином местности на стыке округов Пуна, Кау и Хило (где происходит значительная часть событий «Сказания»), и с ним связывали землетрясения, сопровождающие деятельность находящегося здесь самого активного вулкана на Гавайях Килауэа.
При литературной обработке «Сказания» Халеоле, по-видимому, пытался сделать его более «правдоподобным»: в его версии ни один персонаж не меняет своего обличья. В исходном фольклорном варианте Киха-нуи-лулу-моку, очевидно, другая ипостась Ваки. (По другим материалам известна богиня-ящер Ваха, или Вака, покровительница женщин знатного рода.) Кала-ху-моку, возможно, также лишь другое обличье Аи-вохи-купуа, поскольку купуа обычно имеют несколько разных тел. Так, по другим преданиям известны, например, Лаэ-нихи — и женщина, и рыба, Кама-пуаа — и мужчина, и свинья, и рыба.
На том сестры порешили и разошлись по своим местам. Той же ночью Аи-вохи-купуа и его советник отправились в Пали-ули. Они увидали знак табу — столб, покрытый белой тапой олоа, — и поняли, что дорога к дому Лаиэ-и-ка-ваи запретна. Но Аи-вохи-купуа не посчитался с табу, потому что знал, что стражницы Лаиэ-и-ка-ваи — его сестры.
Они пошли дальше и вскоре увидали второй знак, похожий на первый, и таких знаков было столько же, сколько было у Аи-вохи-купуа сестер.
Аи-вохи-купуа и советник миновали четвертый знак табу и приблизились к пятому, который принадлежал Ка-хала-о-мапу-ане. Он был самым страшным из всех, но в сумерках Аи-вохи-купуа не разглядел, какой он страшный.
Так Аи-вохи-купуа миновал последний знак табу и приблизился к тому месту, где ждала его Маиле-хаи-вале. Аи-вохи-купуа обрадовался, увидев сестру.
— Уходите, — крикнула Маиле-хаи-вале. — Это место — табу!
Аи-вохи-купуа подумал было, что Маиле-хаи-вале шутит, и хотел подойти к ней поближе, но она опять закричала:
— Вы, двое, убирайтесь отсюда! Нечего вам тут делать! Нет у вас тут друзей!
— Как же так, сестра? — спросил тогда Аи-вохи-купуа. — Разве мои сестры не друзья мне? Разве вы не исполните мое желание?
Тут Маиле-хаи-вале выпустила одну из сторожевых птиц, и она улетела к Ка-хала-о-мапу-ане. Тотчас младшие сестры сошлись на том месте, где стояла на страже Маиле-калухеа. Здесь они решили ждать Аи-вохи-купуа.
Глава шестнадцатая
Все сестры в одно мгновение оказались рядом с младшей сестрой. Велико было удивление Аи-вохи-купуа и советника, когда они увидали Ка-хала-о-мапу-ану, расположившуюся, как военачальник, на крыльях птиц. Главная стражница сказала:
— Уходите прочь. Не медлите, не задерживайтесь, нечего вам тут делать! На Лаиэ-и-ка-ваи — табу. А ты, Аи-вохи-купуа, забудь, что мы твои сестры, то время давно прошло.
С этими словами Ка-хала-о-мапу-ана поднялась с ложа и исчезла.
Гнев охватил Аи-вохи-купуа, и решил он возвратиться в Кеаау, чтобы послать в Пали-ули воинов и убить стражниц Лаиэ-и-ка-ваи.
Аи-вохи-купуа с советником возвращались в Кеаау, и, когда они приблизились к знаку табу, принадлежавшему Ка-хала-о-мапу-ане, — глядите! — хвост гигантского ящера поднялся над знаком табу, покрытым белой тапой, оплетенным лианой иэиэ и благоуханным папоротником палаи, и не было зрелища страшнее этого!