— Ясно! — в один голос закричали довольные Мирабелла и Герда. Такое простое задание было подарком судьбы, всегда бы так. Опасаясь, что Розалинда передумает, они торопливо доскребли содержимое мисок, вернули их повару и, взяв большой листок бумаги с карандашом, направились по указанному адресу.

Улица Бауртан, оказалась короткой, кривой и грязной, частично заваленной обломками двух разрушенных домов. Пройдя мимо сгоревшего лёгкого танка, и напившись воды из покосившейся, но ещё действующей колонки, подруги остановились у непримечательного четырёхэтажного дома с ржавой жестяной табличкой, на которой можно было с трудом разобрать цифру 5. Дом как дом, старый, запущенный, с рыжими кирпичными проплешинами на месте отвалившейся штукатурки. Один из сотен доходных домов, в прошлом населённый рабочими и мелкими клерками, ничего особенного. Но Герда при виде него, внезапно вскрикнула и остановилась.

— Ты чего? — недовольно спросила Мирабелла. — Давай, пошли, может, найдём, что интересное.

— Погоди. — Девушка закрыла глаза, пытаясь воскресить в памяти обрывки воспоминаний. Да, точно, это её дом. Дом, в котором она родилась и прожила первые четыре года жизни. Сколько раз, они с мамой гуляли по этой улице из конца в конец, ожидая папу. Тогда, Бауртан была куда наряднее и чище. Галдели играющие дети, старухи сидевшие на вынесенных из квартир табуретках, грелись на солнце, обсуждая погоду, цены в лавках, и соседей. Почти под каждым окном, висел деревянный ящик с цветами, и это было очень красиво.

— Вот здесь, находилась лавка, где мы покупали хлеб, — медленно проговорила Герда, глядя на разбитую витрину в первом этаже соседнего дома. — А здесь на углу, каждое утро стояла тележка зеленщика, у которого мы брали овощи и фрукты. Продавцом был высокий, весёлый дядька с огромными усами. Я ему очень нравилась, он всякий раз давал мне в подарок, то яблоко, то пригоршню ягод. Как же его звали?.. Забыла. Напрочь забыла.

Герда нахмурилась. Мирабелла посмотрела на неё удивлённо.

— Так ты здесь раньше жила? Вот круто.

— Пошли в дом, я покажу тебе нашу комнату.

Они вошли в подъезд и начали подниматься по тёмной лестнице. Герда шла быстро, почти бежала. Ей очень хотелось увидеть свою прежнюю квартиру. На четвёртом этаже, каменная лестница кончилась, и под ногами заскрипели деревянные ступеньки, ведущие в мансарду. Подруги остановились на крохотной площадке с двумя полуоткрытыми дверьми. Герда решительно толкнула правую, и они вошли в небольшую светлую комнату, без мебели. Стены покрывали вылинявшие обои, у дальней стены лежала горка кирпичей, и стояло мятое жестяное ведро с закаменевшим раствором. Похоже, хозяева дома, начав ремонт, по какой-то причине, бросили им заниматься.

— Здесь, мы жили, — торжественно провозгласила Герда, делая широкий жест рукой. — Тут был обеденный стол, там шкаф. А у стены, стояла кровать, на которой я родилась.

Она подошла к стене и остановилась. Именно на этом самом месте, она испустила свой первый писк. У родителей не было денег на больницу, роды принимала старая повитуха, через руки которой прошли, наверное, все жители этого квартала. Сделав шаг, девушка присела на корточки, и неожиданно засмеявшись, взглянула на Мирабеллу.

— Больше всего на свете, я любила рисовать. Бумаги было много — мама подрабатывала машинисткой. Но однажды, мне пришло в голову, что творить на обоях значительно круче. Я залезла под кровать и взялась за дело. Вот посмотри, рисунки ещё сохранились.

Мирабелла подошла и присела рядом. Герда ткнула пальцем в изображение тщедушного человечка с двумя огромными круглыми ушами.

— Это Чеби-Из-Ящика, помнишь такую сказку? А тип с вытянутой мордой, гармошкой и трубкой, его друг, Дылда Генни. А вот Принцесса-лебедь и её девять братьев. Принцессу заколдовала ведьма, и братья, долго искали способа вновь вернуть ей человеческий облик…

Герда замолчала, у неё внезапно перехватило дыхание. Она резко встала, подошла к окну и толкнула рассохшиеся створки.

— Ты чего? — удивилась Мирабелла.

— Ничего. Просто всё это… — взгляд девушки внезапно упал на полусгнивший деревянный цветочный ящик под окном. Сейчас в нём лежали только пожелтевшие окурки, несколько бутылок и пустое голубиное гнездо с осколками яичных скорлупок на дне, но раньше, в этом ящике, росли розы. Прекрасные, ярко-красные розы, лучшие на всей улице, мама ими очень гордилась. Мама… И папа. Когда-то ведь у неё были родители. Добрые, любящие, самые прекрасные на свете. Потом… Нет, лучше не вспоминать.

Герда отвернулась от окна. Не следовало сюда приходить.

— Пошли отсюда, — сказала она удивлённой подруге. — Поищем, может, найдём кого живого.

Мирабелла озадаченно кивнула, и первая направилась к выходу, но тут внезапно, дверь скрипнула и на пороге комнаты, появился человек. На нём была грязная форма офицера тайной полиции с сорванными погонами, волосы всклокочены, ноги до колен измазаны зелёной слизью. В руке вошедший сжимал пистолет. Девочка вскрикнула и отшатнулась назад. В безумных глазах незнакомца мелькнул испуг. Он поднял руку и дважды выстрелил. Мирабелла схватилась за живот и рухнула на пол.