Любопытная версия для объяснения той передряги, в которую мы вляпались. Определённо, её стоило бы обмозговать. Но не сейчас, поскольку сами видите, что за свистопляска творится вокруг нас.

Тем временем Гордии — если, конечно, Тиберий не ошибся, и это были они, — остались у нас за кормой. Повод для радости? Как бы не так! Эти чёртовы твари были столь же непросты, как и легендарный узел, в честь которого Талерман их окрестил. Не успел ещё Тиберий завершить для Хрякова свою краткую лекцию, а мигранты уже преследовали нас по пятам, явно не собираясь отказываться от своих намерений.

Расторопность, с которой оба Гордия адаптировались к изменившейся обстановке, ещё раз доказывала, что они гораздо коварнее, нежели кажутся на первый взгляд. Вот мы видим у себя за кормой две чёрные движущиеся копны, а спустя несколько секунд наши глаза взирают уже на два больших колеса, что катятся за нами независимо друг от друга, но тем не менее вместе и с одинаковой скоростью. Похожие на широкие тракторные покрышки, только значительно тяжелее их колеса! И каждое из них могло самостоятельно удерживать равновесие и корректировать собственный курс, не сталкиваясь при этом со своим собратом. Гениально и просто! Проще было бы Гордиям обратиться только в шары, но такая форма тела не подходила для быстрого перемещения по снегу.

Катиться по сугробам тяжёлому колесу, пусть и самоходному, также было нелегко. Но только не на том участке местности, какой мы сейчас пересекали. Проезд через промзону протянулся на пару с лишним километров и шёл под уклон. А турбины, что поддерживали воздушную подушку «Ларги», подтапливали и прессовали снег своими мощными реактивными струями. Хитрым Гордиям оставалось лишь выползти на проторенный нами след, превратиться в колеса и рвануть за катером, разгоняясь с каждым своим оборотом всё быстрее и быстрее. И даже бьющий навстречу мигрантам из турбин-движителей воздушный поток не мог помешать их нарастающему ускорению. Помноженное на массу монстров, оно наделяло их сокрушительной силой, способной легко преодолеть встречное сопротивление любого ветра.

А что же мы? Разве не могли и мы в свою очередь набрать разгон по этой добротной дороге, лишённой серьёзных препятствий вплоть до самого побережья? Не только могли, но и набрали, взявшись мало-помалу уходить в отрыв от катящихся кубарем мигрантов. Выстрелить в них ракетой по-прежнему было нельзя из-за близкого расстояния. Но хоть бегству от них нам теперь ничего не мешало, и то ладно.

Одно плохо: примерно за полкилометра до береговой линии нам волей-неволей придётся приступить к торможению. Образованный сошедшей лавиной съезд на реку был довольно крут. Выскочив на него, не снижая скорости, мы сначала подпрыгнем, как на трамплине, а затем, грохнувшись на склон, попросту перевернёмся. Что грозило и нам, и не приспособленной для таких трюков «Ларге» неминуемой гибелью. А вот Гордиям с их феноменальной живучестью и способностью к моментальной трансформации тормоз не требовался. И как бы далеко мы от них ни оторвались, они в любом случае настигнут нас на финишном этапе этого головокружительного спуска.

Бортовой ИИ катера быстро произвёл расчёты скоростей всех участников гонки и выдал капитану оптимальную программу движения. Четко придерживаясь её, мы имели наибольший шанс достичь реки с наименьшими потерями. После торможения, за миг до столкновения с нами кувыркающихся монстров, «Ларге» требовалось лишь вильнуть в сторону, чтобы оба противника проскочили мимо. При таком разгоне они наверняка зароются в рыхлый слой снега, и, пока будут выбираться из него, мы вновь их обгоним. Ну а на льду им за нами уже не угнаться, превратись они хоть в колеса, хоть в шары, хоть в бобслейные сани.

Компьютер «Ларги» расписал все дальнейшие действия капитана вплоть до секунды, но не учёл одного. Того, что все эти алгоритмы могут рассыпаться в пух и прах с появлением в нашем уравнении новой вводной. Будь она несущественной, бортовой ИИ внёс бы оперативную поправку и устранил погрешность. Но, к несчастью, вводная, которую Зона беспардонно внесла в наши тактические расчёты, оказалась слишком весомой, отчего это заковыристое уравнение вмиг утратило для нас решение…

Мчась по дну широкого и пологого снежного жёлоба, мы видели лишь ту часть промзоны, что примыкала к его краям. Всё, что отстояло от них хотя бы на сотню шагов — верхушки руин, бетонных опор и искорёженных металлоконструкций, — терялось за грядами бесчисленных сугробов и наносов. В общем, смотреть там было практически не на что. Но когда с правой стороны проезда, в полукилометре впереди, снег вдруг вспучился растущим прямо на глазах курганом, а со склона впадины наперерез катеру сошла лавина, не обратить на это внимание было нельзя.

При виде очередного встречного катаклизма капитан вновь не утратил самообладания и сразу направил «Ларгу» к противоположному краю жёлоба. Туда, докуда лавины уже вряд ли достанут, вымахай быстрорастущий курган хоть втрое выше. Однако он прекратил свой рост ещё до того, как проглядевший его рождение Грободел оторвался от мониторов и задрал голову вверх. Впрочем, самое интересное полковник так и так не пропустил, ибо главные наши сегодняшние неприятности ещё только начинались.

Что за сила воздвигла в мгновение ока этот снежный утес, выяснилось, когда его вершина разверзлась и оттуда вынырнуло… ещё одно стальное колесо! Правда, его размеры в сравнении с «околесившимися» Гордиями были и близко не сравнимы: метров тридцать пять, а то и все сорок в диаметре! И походило оно не на тракторную покрышку, а на зубчатый диск циркулярной пилы, созданной, не иначе, для разделки стволов тысячелетних секвой. Исполинское колесо вращалось по часовой стрелке, но не скатывалось с утеса, а лишь вгрызалось в него зубцами, норовя вот-вот срыть его подчистую. А удерживалось оно на не менее циклопической вилке так, как крепятся колеса мотоциклов и велосипедов.

Разумеется, что в действительности никакая это не пила, мы убедились, едва из-под завалов появился сам держатель сего впечатляющего орудия. Шагающий роторный экскаватор! Не самый крупный из тех, что можно встретить на просторах Пятизонья, но и не маленький. Прозвище у него тоже было пусть и не оригинальным, но вполне ему под стать: Годзилла. И сейчас эта доселе спавшая под снегом тварь пробуждалась, разминала опорные конечности и, раскручивая усеянный ковшами ротор, разворачивала его аккурат поперёк нашей дороги.