— Провожу, государь! — истово пообещал Илидор.

В митрополичьем саду под яблонями стоял большой и длинный дощатый стол, а за столом на лавках сидели шестеро воевод и сам митрополит. На столе красовались корзина с яблоками и блюдо с мёдом. Воеводы и митрополит спокойно беседовали, брали яблоки из корзины, ножами резали их на дольки, обмакивали в мёд и ели. Всех укрывала пятнистая жёлто-зелёная тень солнечного полдня.

Иоанн появился словно бы ниоткуда. Он сутулился, мелко кивал и будто просил прощения, прижимая ладони к груди. Он ёрничал.

— Дозволите присоседиться, государи? — смиренно произнёс он.

Никто из воевод, застигнутых врасплох, не потерял лица, только ножи чуть дрогнули в руках. Воеводы и Филипп чинно положили ножи на стол, поднялись и поклонились царю.

Иоанн перелез через лавку и сел напротив Филиппа. Митрополит и воеводы стояли в молчаливом почтении. Иоанн быстро понял, что шутовство и самоуничижение — игра не для этого застолья.

Царским мановением руки Иоанн разрешил всем сесть.

Все сели, но по-прежнему молчали, не поднимая глаз. Иоанн взял из корзины яблоко и через стол потянулся к ножу Филиппа.

— Можно, отче? — с испытующей усмешкой спросил он.

Филипп подал государю свой нож ручкой вперёд.

Иоанн разрезал яблоко и обмакнул дольку в мёд.

Он — Исус. Но уже не прежний. Он — Исус второго пришествия. С тяжким опытом предательства, с горечью разочарования в человечестве, с терпкой мудростью Соломонова проповедника. В первый раз он приходил спасать. Сейчас он пришёл судить.

— Пятерых ещё не хватает, — задумчиво произнёс Иоанн. — И луны.

Филипп понял, что Иоанн говорит намёками.

— Ты о чём, государь? — Филипп тяжело свёл брови.

— О чём?.. — грустно улыбнулся Иоанн. — «Опустивший со мною руку в блюдо — этот предаст меня», — повторил Иоанн слова Христа с Тайной вечери. — Макайте яблочки, бояре. С медком-то слаще.

— Прости, государь, — согласно вздохнул Филипп. — Знаю, на заговор похоже…

При слове «заговор» воеводы поневоле убрали руки под стол — чтобы царя не смущала близость их рук к ножам. Но Иоанн сам бессильно махнул на воевод ножиком.

— Крамола, бояре, не в заговоре, — устало пояснил он. — Почему вот от меня спрятались?

— Государь, моя вина, — опять вместо воевод заговорил Филипп. — Бояре к тебе честно ехали. Это я их сюда сам затащил.

Иоанн обвёл воевод кончиком ножа.

— Но они-то ведь пошли к тебе… Потому что мне не верят.

Воеводы подняли лица. Они не верили царю — но сейчас ещё можно было показать обиду на укор и тем успокоить подозрительность Иоанна. На эту малую уловку воеводы ещё были согласны.

Но Иоанн не клюнул. Видел он уже всё такое не раз.

— Нету веры в меня — нету и победы на войне, — просто сказал он. — И крамола не в заговоре, а в том, что в государя не верят. Еретик не тот, кто иконы рубит, а кто бесу поклоняется.

Иоанн снова отрезал дольку и макнул её в мёд.

Он наслаждался унижением воевод. И он хотел доломать Федьку.

Если Федька по тупости не может его понять — тогда пусть слепо идёт следом, как Малюта. Малюта ведь не спрашивает, виноват кто или нет. Велено терзать — и терзает. И Федька так же должен. Царь его с Соловков вызвал не думать, а благословлять.

— А про тебя я, Филипушка, дознался, кто ты таков и чего с тобой делать. — Иоанн гнул Филиппа на излом. — Писания Матфея помнишь? «Поражу пастыря, и рассеются овцы стада».

Филипп не помнил Писания слово в слово, как Иоанн. Ему не по плечу было тягаться с государем в учёности. Но Филипп уловил, что царь намекает на Иуду… или на сатану?

— Государь, с кем ты меня сравнил? — вспылил Филипп.

Разрезая яблоко, Иоанн легко нанёс следующий удар:

— Опять от Матфея: «Исус говорит ему — ты сказал»!

Иоанн сделал ударение на слове «ты». Получалось, что Филипп сам же и назвал себя Иудой.

— Прости, государь… — вдруг хрипло заговорил воевода Головин. — И ты, владыка, прости… За всех говорю, бояре?

Воеводы молча кивнули. Им ясно было, что царь готов загубить и того, кто пытался их спасти. Собою рисковать им было не впервой. А подставлять другого — совесть не позволяла.

Иоанн увидел, что сейчас воеводы заступятся за митрополита и не дадут ему согнуть Федьку так, чтобы потом не распрямился.

— Ладно, воеводы, — сказал Иоанн, будто простил все грехи. — Тогда приглашаю вас на пир в свой Опричный дворец. — Иоанн взял из корзины ещё одно яблоко и потёр о рукав, словно готовился к пиру. — Вот уж кто не явится — тот верно будет изменник!