В одно прекрасное утро он проснулся рано и пошел в спортзал. Вэнь был там, прыгал через «козла» и размахивал гантелями, блестя от пота, мускулистый и узкобедрый, в черном корсете и чем-то белом, завязанном на шее.

— Еще одна ранняя птичка! Доброе утро, — сказал Вэнь, прыгая на месте — ноги вместе, ноги врозь — и одновременно сводя и разводя руки с гантелями над головой, седой и клочковатой.

— Доброе утро, — ответил Чип. Он прошел в конец зала, снял халат и повесил его на крючок. Другой халат, синий, уже висел несколькими крючками дальше.

— Ты не был вчера на дискуссии, — сказал Вэнь.

Чип повернулся к нему.

— Я был в гостях, — ответил он, сбрасывая сандалии. — На дне рождения Пати.

— Ничего. Все в порядке, — сказал Вэнь, подпрыгивая с гантелями. — Это я так.

Чип прошел к матам и стал маршировать на месте. Белая повязка на шее Вэня оказалась туго завязанной шелковой лентой.

Вэнь перестал прыгать, бросил на пол гантели и взял полотенце с одного из параллельных брусьев.

— Мадхир опасается, что ты становишься радикалом, — сказал он с улыбкой.

— Он и не представляет насколько, — сказал Чип.

Вэнь посмотрел на него, продолжая улыбаться и обтирая полотенцем мускулистые плечи и подмышки.

— Вы тренируетесь каждое утро? — спросил Чип.

— Нет, раз или два в неделю, — ответил Вэнь. — По натуре я — не атлет. — Теперь он вытирал полотенцем спину.

Чип закончил шагать на месте.

— Вэнь, я хотел бы поговорить с вами кое о чем.

— Да? О чем же?

Чип сделал шаг по направлению к нему.

— Когда я только оказался здесь, — начал он, — у вас на ленче…

— Да?

Чип кашлянул и договорил:

— Вы сказали, что если бы я захотел, мне могли бы заменить глаз. То же самое я слышал и от доктора Розена.

— Да, разумеется, — сказал Вэнь. — Ты хочешь, чтобы тебе это сделали?

Чип взглянул на него нерешительно.

— Право, не знаю, это как бы отдает тщеславием, — сказал он. — Но я всегда сознавал, что…

— В исправлении недостатка нет никакого тщеславия, — прервал его Вэнь. — Вот не устранить его — значит, проявлять небрежение.

— А линзу мне можно поставить? — спросил Чип. — Коричневую?

— Можно, — сказал Вэнь. — Если ты намерен прикрыть дефект, а не исправить.

Чип поглядел в сторону, потом снова на него.

— Хорошо, — сказал он. — Я, пожалуй, сделаю это.

— Прекрасно, — сказал Вэнь и улыбнулся. — Я дважды менял глаза. Несколько дней поживешь, как в тумане — вот и все. Сегодня же сходи в медцентр. Я скажу Розену, чтобы он лично прооперировал тебя, и поскорей.

— Благодарю вас, — сказал Чип.

Вэнь повесил полотенце на перевязанную лентой шею, подошел к брусьям и выжался на прямые руки.

— И не бойся, — говорил он, шагая на руках меж брусьев, — не то дети станут тебя дразнить.

Дело было сделано, и он увидел себя в зеркале с двумя карими глазами. Он улыбался, отходил назад, снова приближался к зеркалу. Он рассматривал себя со всех сторон и улыбался.

Одевшись, он еще раз полюбовался собой.

Дейдр в гостиной в восхищении воскликнула:

— Бесподобный результат! Ты выглядишь изумительно! Карл, Гри-гри, взгляните на Чипов глаз!

Номеры помогли им влезть в тяжелые зеленые пальто на толстой теплой подкладке и с капюшонами. Они застегнулись и надели толстые зеленые перчатки. Номер открыл дверь, и оба — Вэнь и Чип — отправились.

Они рядом шли по проходу между стальными стенами банков данных. Дыхание клубами пара вырывалось из носа и рта. Вэнь говорил о внутренней температуре в банках памяти, об их весе и количестве. Чип и Вэнь свернули в более узкий проход, стальные стены в котором доходили до поперечной стены.

— Я побывал здесь однажды, еще в детстве, — сказал Чип.

— Дувр говорил мне, — сказал Вэнь.

— Тогда все это меня напугало, — продолжал Чип. — Но в этом есть нечто величественное: упорядоченность и точность.

Вэнь согласно кивнул, глаза его блестели.

— Да-а, — сказал он, — часто я нарочно ищу предлог, чтобы прийти сюда.

Они свернули еще в один поперечный проход между сдвоенными рядами стальных банков данных.