Кугель помог. Дерве Кориме подняться. Еще не совсем очнувшись от перенесенного потрясения, она изумленно смотрела на разгромленный зал. Кугель повернулся к Слаю.

— Но ведь на дороге поджидает вурдалак?

— Очень может быть. Завтра я им займусь. А сегодня ночью вызову искусников из подземного мира, чтобы они привели в порядок зал и восстановили былое величие Силя. Ступайте! Неужели вы думаете, что меня хоть сколько-нибудь заботит, удастся вам избежать клыков вурдалака или нет?

Лицо его исказилось от ярости и рука угрожающе потянулась к алмазам амулета!

— Уходите немедленно.

Кугель взял Дерве Кориме за руку и провел ее через зал к двери, Слай стоял неподвижно, сгорбившись, склонив голову набок, не отрывая от него взгляда. Кугель отодвинул засовы, открыл дверь и шагнул на террасу.

На мраморной дороге стояла тишина. Кугель провел Дерве Кориме вниз по ступеням и свернул в густые заросли старого заброшенного сада. Здесь он остановился и прислушался. Из дворца доносились стук и скрип, хриплые крики и завывания; разноцветное сияние лилось из окон. Внизу, в самом центре мраморной дороги, показалась высокая бледная фигура. Вампир тоже остановился, вслушиваясь в доносящийся из дворца шум и с удивлением глядя на сверкающие огни. Воспользовавшись тем, что вурдалак был поглощен необычным зрелищем, Кугель торопливо увел Дерве Кориме в самую гущу деревьев, а оттуда — дальше, в ночь.

За скалистым мысом прятались залив и широкий пустынный пляж.

На берег чуть слышно набегали волны. Небо затянули серые тучи, и вода в заливе тускло блестела, как старое олово.

Пляж окружали дюны, а за ними тянулась черно-зеленая полоса соседнего леса. Смолистые кипарисы вцепились в почву спутанными корнями.

Среди дюн сверкали стеклянные развалины, молочно-белые от соленого бриза и песка. В центре развалин человеческие руки сплели постель из травы.

Ее звали Митр, по крайней мере, такое имя дали ей жуки. Имя как имя, хотя она предпочла бы какое-нибудь другое.

Имя, травяное ложе и кусок коричневой ткани, украденной у жуков, — вот и все, чем она владела. Возможно, ей принадлежала и груда полуразложившихся костей, лежащая в глубине леса, в ста ярдах от развалин. Кости вызывали у нее сильный интерес, какие-то смутные воспоминания. Много дней назад их формы ничуть не напоминали ее собственные. Но потом, когда она выросла, сходство стало очевидным. Все как у нее: глазные впадины, рот, зубы, челюсть, череп, плечи, ноги, ступни. Время от времени она приходила туда и с удивлением разглядывала кости, но постепенно такие визиты становились все более редкими.

Как сегодня пасмурно и мрачно! Она почувствовала беспокойство и после некоторых раздумий решила, что голодна. Побродив по дюнам, она вяло пожевала несколько травяных стручков. Нет, все-таки есть не хотелось.

Спустившись на пляж, она остановилась у воды и долго смотрела на залив. Влажный ветер трепал коричневую тунику, ерошил волосы. Наверно, будет дождь. Она с тревогой поглядела на небо. Под дождем у нее был довольно жалкий вид. Хотя всегда можно найти укрытие в скалах, но иногда случалось и вымокнуть.

Она подобрала и съела маленького моллюска, но соленый вкус сырого мяса не принес удовлетворения. По-видимому, ее мучает не голод. Взяв прут, она провела на мокром песке прямую линию. Пятьдесят футов… сто футов длиной. Остановилась, с удовольствием обозревая свою работу. Вернулась, начертила другую линию, параллельную, на ладонь от первой.

Очень интересный эффект. Загоревшись неожиданным энтузиазмом, она рисовала линии, одну за другой, пока они не превратились в широкую решетку. Она полюбовалась делом рук своих. Чертить было приятно и увлекательно. Когда-нибудь она снова этим займется, только линии будут кривые или поперечные, а на сегодня достаточно.

Она уронила прут. К ней опять пришло чувство, похожее на голод. Она поймала кузнечика, но есть не стала и выбросила.

Вдруг она пустилась бежать во весь дух. Ноги так и сверкали, в легкие врывался свежий воздух. Задыхаясь, она остановилась и с размаху бросилась на песок.

Спустя некоторое время она села, переводя дыхание. Ей хотелось бежать еще, но она устала. Она недовольно поморщилась и передернула плечами. Не навестить ли жуков на мысе? Хорошо бы поговорить со старым серым Ти-Сри-Ти.

Неохотно поднявшись, она пошла назад вдоль берега. План не сулил ей большого удовольствия. Ти-Сри-Ти не любит разговаривать. Он не отвечает на вопросы, а лишь бесконечно перечисляет сведения, касающиеся колонии: сколько созрело личинок, сколько фунтов паучьих яиц положено в хранилище, состояние его челюстей, антенн, глаз…

На мгновение она заколебалась. Не повернуть ли обратно? Но продолжала идти. Лучше общество Ти-Сри-Ти, чем одиночество, лучше звук голоса, чем неумолкающий шум прибоя. Может, он расскажет что-нибудь интересное, как бывало при случае, когда беседа уходила от повседневных забот. Тоща Митр с жадностью впитывала слова: “Горами владеют свирепые ящерицы, а по ту сторону гор под землей обитает Меркалоид Механивикус. Лишь дымящиеся трубы да выбросы шлака свидетельствует о работе, кипящей внизу. Вдоль берега живут жуки и Митр, последняя Митр, оставшаяся в старом Стеклянном Городе”.