Скромный маленький человечек юркнул в одну из машин и в мгновение ока вместе с остальными исчез в ночи. А полтора месяца спустя он был уже готов претворить в жизнь уроки, усвоенные в диверсионной школе.

В течение всех этих недель в Нью-Йорке Сантэстебан долгими часами пропадал в компании советских военных советников, пока досконально не усвоил списка целей, которые предстояло уничтожить: универсальный магазин «Мейси», вокзал Гранд-Сентрал, станции метро, нефтеперерабатывающий завод в Нью-Джерси… Словом, работы хватало.

Взрывчатку с часовым механизмом предполагалось закладывать так, чтобы вызвать максимальные разрушения и как можно больше жертв.

В пятницу 16 ноября в десять вечера Сантэстебан вышел из подъезда многоквартирного дома на Риверсайд-Драйв на берегу Гудзона, где он жил. Он поднял воротник, защищаясь от холодного ветра, который дул с реки.

Настал решающий момент – он направлялся на выполнение первого задания.

Роберто Лазаро Сантэстебан-и-Касанова был всего лишь одним из кубинских заговорщиков. В соответствии с советским планом в их обязанности входило превратить район Нью-Йорка, где жило несколько миллионов человек, в царство террора. Сантэстебан изложил весь замысел остальным участникам заговора (все они, проходя отбор, получили одобрение военных из миссии при ООН).

Направляясь по Риверсайд-Драйв к своей машине с официальным дипломатическим номером, припаркованной на улице, Сантэстебан остановился под уличным фонарем и еще раз взглянул на листок бумаги, извлеченный из кармана. На нем был адрес: 242, 27-я Западная улица. Там должна была состояться встреча с двумя другими заговорщиками. Его ждали двое сообщников. Они прибыли в Нью-Йорк несколько часов тому назад и были заняты подготовкой к террористическому акту. Они ждали Сантэстебана на шестом этаже мрачного коммерческого здания в центре Гармента, района Манхэттена. Квартал 27-й улицы, между Седьмой и Восьмой авеню, мог быть классическим примером запустения и разрухи, которыми был знаменит этот район Нью-Йорка. Если не считать величественного ультрасовременного здания Института технологии моды, располагавшегося как раз напротив дома номер 242, квартал этот представлял собою скопище задымленных кирпичных строений высотой от четырех до четырнадцати этажей, в которых находили пристанище скорняки, пошивочные ателье, мастерские по изготовлению украшений.

Не было ничего удивительного в том, что на шестом этаже дома номер 242 обосновался мастер по изготовлению бижутерии Хосе Гарсиа Ореллана, сорокадвухлетний кубинец, который вел не очень прибыльную торговлю с фирмами по производству одежды.

Написанная от руки на стекле дверей фирмы вывеска гласила: «Производство современных ювелирных украшений для одежды».

Хотя был вечер пятницы и обширный район мелких мастерских был погружен в темноту, в помещении «Производства» ярко горел свет и царило странное оживление. Человека помоложе звали Марино Антонио Эстебан дель Кармен Сиерро-и-Кабрера. Он считался коммивояжером в мастерской Орелланы. Однако бижутерия его мало интересовала – во всяком случае, в тот вечер.

Гарсиа и Сиерро стояли в центре чердачного помещения перед большим сейфом с пятью полками, изучая их содержимое. Они не могли оторвать глаз от взрывчатки и детонаторов, хранившихся в сейфе.

С помощью всех этих устройств кубинские террористы собирались взорвать нефтеперерабатывающий комплекс, универсальный магазин, многие средства общественного транспорта и другие объекты.

Гарсиа и Сиерро долго ждали этого момента. Но когда он настал, они ощутили, как у них мало времени. Через несколько минут им надо было быть на пути к цели номер один. Ею должен был стать нефтяной комплекс «Хамбл ойл и рефайнинг компани» в Линдене (штат Нью-Джерси). Огромная промышленная империя располагалась километрах в десяти от Байонны, вдоль западного берега Артур-Килл, воды которого разделяли Нью-Джерси и Стейтен – Айленд.

Каждый год по морю сюда приходили со всего света миллионы тонн нефтепродуктов. Гигантские танкеры и баржи тянулись верх по Киллу. На борт перебрасывались шланги, нефть шла в резервуары и перерабатывалась. По паутине разноцветных труб, тянущихся на сотни километров, в хранилища поступали бензин, солярка, промышленные масла, спирты, очищенная нефть, керосин, легкие топлива, антифриз – продукты, которые обеспечивали страну теплом, светом, энергией.

Установки катализа вздымались в небо, усыпанные огнями, как огромные рождественские елки. Переработка нефти шла круглосуточно.

Чтобы террористический акт осуществился по намеченному плану, предстояло проникнуть на завод. Получится ли это? Какие защитные и охранные мероприятия предприняла компания, опасаясь диверсий?

К счастью, как раз в это время и «Хамбл», и ряд других нефтеперерабатывающих заводов ввели усиленные меры безопасности. Необходимость в них была вызвана взрывом завода в Венесуэле. Диверсия состоялась в октябре, как раз на пике кубинского кризиса. Были серьезные подозрения, что ответственность за катастрофу на венесуэльском заводе несут кубинские диверсанты. Предприятия в Джерси осознали опасность, которая может грозить и им.

Первым их шагом стало увеличение в три-четыре раза полицейских сил, охранявших заводы. Начальник службы безопасности «Хамбла», пятидесятипятилетний коренастый, широкоплечий Джон Хофф, не терял времени, принялся укреплять и муштровать свою команду. После взрыва, эхо которого донеслось с венесуэльских нефтяных полей, он отрядил на круглосуточное дежурство три радиофицированные машины и двадцать джипов.

Он приказал проверить каждый сантиметр колючей изгороди, окружавшей завод, и весь лабиринт труб и резервуаров.