– Всё-таки в Южной Америке встречаются блондинки, – указав на дикторшу, удовлетворённо заметил Бобчик. – А то я уже начал забывать, как выглядят красивые женщины.

– И это крашенное чудовище ты называешь "красивой женщиной"! – возмутилась Адела. – Ну и вкусы у тебя! Наверняка это внучка какого-нибудь нацистского преступника, сбежавшего в Перу после второй мировой войны!

– Тише! – воскликнул Луис. – Дайте послушать!

– За истёкшие двое суток в Колумбии были взорваны пять подпольных лабораторий по производству кокаина, – продолжала вещать очаровавшая Бобчика блондинка. – Передаём слово нашему корреспонденту в Боготе Сальвадору Дельгадо.

На экране возник смуглый черноволосый латиноамериканец, стоящий на фоне большой круглой воронки в густых зарослях колумбийской сельвы.

– Если добавить к прогремевшим за последние двое суток взрывам вчерашнее покушение на Флориана Родригеса, одного из наиболее могущественных наркодельцов Медельинского картеля, убийство Хайме Барбадильо, "правой руки" печально известного Висенте Уртадо де ла Вера, а также жестокую смерть Фелипе Касона, правительственного чиновника, обвиняемого в связях с наркомафией, можно прийти к выводу, что речь идёт о новой войне мафиозных группировок, войне не на жизнь, а на смерть, причина которой нам пока не известна.

– Не понимаю я тебя, – покачал головой Бобчик, обращаясь к Луису. – Только самоубийца может работать полицейским в этой взрывоопасной стране. Это было бы объяснимо, если бы ты умирал с голода, но ведь у твоего отца фирма, которая даёт доходы, многократно превышающие твою зарплату. Так почему ты не хочешь быть нормальным бизнесменом и держаться подальше от наркодельцов и террористов?

– Слишком скучно, – вздохнул колумбиец. – Сидеть в конторе или за экраном компьютера – это для стариков. Может, лет в пятьдесят, я и начну вести дела нашей фирмы.

– До пятидесяти ещё надо дожить, – заметила я. – Я только одного не могу понять. Ты, как попугай, только и делаешь, что талдычишь мне об опасности, а сам жить не можешь без рискованных и опасных ситуаций.

– Потому что ты – гражданское лицо, – сказал Луис.

– Зато у тебя нездоровая тяга к смерти, – разозлилась я. – Бобчик совершенно прав – тебе давно следовало бы заняться бизнесом.

– Интересно, почему это женщины всегда лучше знают, что именно мы должны делать? – возмутился колумбиец.

– Надеюсь, ты понимаешь, что это риторический вопрос, – подмигнул ему Бобчик.

– Что ты думаешь по поводу взрывов, о которых рассказывали по телевидению? – спросила я Луиса, когда мы вновь оказались у себя в номере.

– Да, ребята неплохо порезвились, – задумчиво произнёс он. – Похоже, война наркомафии в самом разгаре. Завтра я позвоню в Колумбию и узнаю, что там происходит. Раз дошло до убийств, тем более таких людей, как Хайме Барбадильо и и Фелипе Касоно, значит, дело серьёзное.

– Как бы тебе работы не лишиться, – усмехнулась я. – Что ты будешь делать, если твои любимые мафиози на корню уничтожат друг друга?

– Об этом ты можешь не беспокоиться. Свято место пусто не бывает, – пожал плечами колумбиец. – Но в одном я совершенно уверен. За всей этой бойней кто-то стоит, и этот "мистер Икс" очень ловко расчищает себе путь наверх, причём расчищает его чужими руками.

– А ты обратил внимание, что Рамон де ла Серра делает патриотические заявления, и призывает активно бороться с преступностью? В его устах это звучит довольно забавно.

Луис рассмеялся.

– Полковник должен быть в ярости. Ведь он вместе с Эдгаром Арребола Паредесом вложил немалые деньги в эти подпольные лаборатории, а в результате все его денежки взлетели на воздух. Было бы странно, если бы он не призывал бороться с преступностью. А уж уесть президента для него вообще милое дело.

– Надоели мне все эти наркодельцы, – вздохнула я. – Всё-таки искать сокровища гораздо интереснее, чем вникать в их дурацкие разборки.

– Ничего, завтра мы займёмся поиском сокровищ, – утешил меня колумбиец. – Мне самому интересно, куда отведёт Аделу её прекрасный принц со скорпионом на левом ухе.

– Это Площадь Оружия, священное место для индейцев кечуа – торжественно сказал Уайна Инти. – Площадь Оружия – это центр империи инков.

– Но ведь в Лиме тоже есть Площадь Оружия, – заметила Адела. – В перуанских городах что, все центральные площади называются "Пласа де Армас"?

– Просто Лима пытается подражать столице империи инков, – презрительно скривился Уайна. – А Франциско Писарро на площади Оружия в Лиме сделал почти то же самое, что и Манко Капак, первый император инков, сын Инти– Солнца и Кильи– Луны.