Аглая и Гав возобновили во Франции свои отношения?

Собирается ли Пьер жениться на бывшей невесте Николая Сугавова?

Входит ли в Глашины планы стать любовницей Ива Беара? Может, она уже это сделала? Если да, то зачем ей это понадобилось?

Было очевидно, что изнасилование (если оно действительно имело место), доставило Аглае особое извращенное наслаждение, которое она вряд ли когда-нибудь испытывала со своим мужем. Не исключено, что она, соблазнив Беара и вступив с ним в связь, хотела таким образом окончательно убедиться, что ее обесчестил именно этот человек. Была ли она тайно влюблена в Ива? Любовь часто следует рука об руку с ненавистью. Вопросов было много. Ответов гораздо меньше.

Осененная неожиданной идеей, я положила на тарелку недоеденный бутерброд и бросилась к телефону, на ходу припоминая номер виллы "Сирена".

Трубку взял Анже.

– Je voulait parler avec Igor Kostromin, – сказала я.

– Un moment…

Полминуты спустя в трубке зазвучал голос насильника-херувима.

– Игорь, привет! – поздоровалась я. – Я понимаю, что это немного неожиданно, но не мог бы ты познакомить меня с Беаром сегодня? Если возможно – прямо сейчас.

– Прямо сейчас? – удивленно повторил Костромин. – Почему вдруг такая спешка?

– Дело не в спешке. Просто сегодня мне нечем заняться, вот я и подумала – было бы здорово встретиться со знаменитым писателем.

– Ив сейчас дома. Подожди минутку, я схожу поговорю с ним.

Время текло невыносимо медленно. По мере ожидания любопытство и желание встретиться в Беаром возрастали даже не в арифметической, а в геометрической прогрессии. Буравя взглядом телефонный аппарат, я чуть не подпрыгивала на месте от нетерпения.

Наконец трубка снова ожила.

– Приезжай, – сказал Игорь. – Только не забудь, что ты моя троюродная сестра.

– Не забуду, братишка, – радостно воскликнула я. – Огромное тебе спасибо.

Второпях покончив с завтраком, я вывела за ворота желтый "ситроен" и понеслась меж зеленых холмов навстречу морю, небу и древним сарацинским башням мыса Антиб.

* * *

По взгляду, который бросил на меня дворецкий, чувствовалось, что он с большей охотой спустил бы меня с холма. В ответ на приветствие он процедил сквозь зубы: "Bonjour, madam". Вероятно, Анже не питал симпатии к представительницам российских спецслужб, шарящим по мусорным бакам.

Игорь, на сей раз одетый в короткие белые шорты, по обыкновению возлежал в шезлонге у бассейна.

– Не думал, что ты приедешь так быстро, – сказал он. – К сожалению, тебе придется немного подождать. Ив работает, а он не любит, чтобы его отвлекали. Думаю, через полчасика он спустится. Если хочешь, можешь пока поплавать.

"И впрямь было бы неплохо искупаться", – подумала я, но, немного подумав, приняла другое решение.

– Лучше позагораю, – сказала я, устраиваясь в соседнем шезлонге.

– Что-нибудь выпьешь?

– Свежий апельсиновый сок, если можно.

Костромин отдал распоряжение Анже, и тот удалился со столь кислым выражением лица, словно слопал с десяток лимонов.

– Что-то ваш дворецкий меня не жалует, – заметила я. – Ты объяснил ему, что с удостоверением я пошутила?

– Объяснил, да что толку, – махнул рукой Игорь. – Анже вообще какой-то странный. Не от мира сего. Беару он достался вместе с виллой. Мало того, что Анже – истовый католик, вдобавок он придерживается более чем традиционных взглядов на отношения полов, и наша связь с Ивом кажется ему верхом бесстыдства. Разумеется, вслух он свое мнение не выражает – боится потерять работу, зато смотрит как епископ на монашку, заразившую его сифилисом. Ив давно бы его уволил, но найти хорошую прислугу почти невозможно.

– Странно. Я всегда полагала, что французы, в том числе и католики, весьма либерально относятся к нетрадиционному сексу.

– На всякое правило существует исключение, – пожал плечами Игорь. – Вообще Анже – личность весьма своеобразная. Не исключено, что он все еще девственник. Бывший хозяин виллы рассказывал Иву, что в молодости дворецкий пережил какую-то трагедию, связанную с женщиной, и с тех пор ведет жизнь отшельника.

– Не знаешь, что именно с ним произошло?

– Понятия не имею. Иву нет дела до личной жизни слуг, так что он особо и не расспрашивал. Лично я уверен, что Анже со сдвигом, и весьма приличным. Несколько дней назад я случайно увидел, как он, стоя на коленях у машины, гладил ее правое крыло, прижимался к нему щекой и бормотал что-то похожее на признание в любви. Кажется, он даже его целовал.

– Может, он молился богу? – предположила я.

– Он не молился, – покачал головой Костромин. – Говорю тебе, он объяснялся автомобилю в любви.