– Мистер Гаваллан!

– А, приветствую вас, миссис Ньюбери! – Он на ходу поменял направление и присоединился к женщине, которая, полускрытая от глаз, стояла на коленях, высаживая какие-то растения возле подъездной дорожки. – Ваш сад выглядит удивительно.

– Спасибо. Это такое увлекательное занятие и помогает мне быть в форме, – ответила она. Анджела Ньюбери была высокого роста, тридцати с небольшим лет, с аристократическим выговором. – Роджер в беседке и ждет вас. – Тыльной стороной руки в матерчатой перчатке она вытерла пот со лба, оставив там грязный мазок. – Как все идет?

– Замечательно, – сказал он ей, опустив новость про Локарта. – Пока что девять из десяти.

– О, прекрасно, о, какое облегчение. Поздравляю, мы все так переживали. Чудесно, только ради всего святого, не говорите Роджеру, что я у вас спрашивала, а то у него удар сделается. Предполагается, что никто не знает!

Он вернул ей ее улыбку и зашагал вокруг дома по красивому саду. Беседка стояла в окружении нескольких деревьев и цветочных клумб, с креслами, низкими столиками, переносным баром и телефоном. Его радость погасла, когда он увидел выражение лица Роджера Ньюбери.

– Что случилось?

– Вы случились. «Шамал» случился. Я совершенно четко дал понять, что это неудачная затея. Как все идет?

– Я только что узнал, что наша пара из Ковисса благополучно села в Кувейте и без проблем получила разрешение на перелет в Бахрейн, так что получается девять из десяти, если считать машину Эрикки в Тебризе. Про Дюбуа и Фаулера пока никаких вестей, но мы продолжаем надеяться. Итак, что за проблема, Роджер?

– Тегеран вопит как резаный, по всему заливу расползается жуткий скандалище, все наши представительства оповещены. Моего бесстрашного командира и вашего покорного слугу, Роджера Ньюбери, эсквайра, от всего сердца приглашают в половине восьмого объяснить светлейшему министру иностранных дел, откуда возник этот внезапный приток вертолетов к нам, пусть и с британскими регистрационными номерами, и как долго они намерены здесь оставаться. – Ньюбери, невысокий поджарый человечек с соломенными волосами, голубыми глазами и изрядно торчащим носом, был явно очень раздражен. – Рад слышать о девяти из десяти, выпьете чего-нибудь?

– Благодарю. Легкий скотч с содовой.

Ньюбери встал, чтобы приготовить выпивку.

– Мой бесстрашный командир и я были бы в восторге узнать, что вы предлагаете нам рассказать министру.

Гаваллан задумался на секунду.

– Вертолеты покинут страну сразу же, как только мы сможем погрузить их на грузовые самолеты.

– И когда же это произойдет? – Ньюбери протянул ему бокал.

– Спасибо. Нам обещали, что зафрахтованные самолеты будут здесь к шести вечера в воскресенье. Мы будем работать всю ночь и отправим их в понедельник утром.

Ньюбери был поражен.

– А раньше вы их отсюда убрать не можете?

– Грузовые самолеты были заказаны на завтра, но меня подвели. А почему вы спрашиваете?

– Потому, старина, что несколько минут назад нам по-дружески с очень большого верха шепнули, что если вертолетов не будет здесь к закату завтрашнего дня, то их, может быть, и не станут арестовывать.

Теперь был поражен Гаваллан.

– Это невозможно. Физически неосуществимо.

– Я предлагаю вам набраться мудрости и сделать невозможное возможным. Выведите их в Оман или в Дубай, куда угодно.

– Если мы это сделаем, только увязнем еще глубже.

– Я думаю, глубже уже просто некуда, старина. Шепоток выразился так, что завтра после заката вас накроет совсем с головой. – Ньюбери поигрывал своим бокалом с лимонным соком. Черт бы побрал весь этот переполох, думал он. Хотя мы обязаны помогать нашим серьезным торговым интересам спасать, что еще можно спасти, из этой иранской катастрофы, нам необходимо помнить о долгосрочной перспективе, не только о текущих проблемах. Мы не можем ставить под удар правительство ее величества. Кроме того, мой уикэнд испорчен напрочь. Я должен был бы сидеть с Анджелой, потягивать славный «буравчик» [31] с водкой из высокого бокала, а вместо этого сижу и тяну эту бурду. – Вам придется их вывезти.

– А вы не могли бы договориться для нас об отсрочке на сорок восемь часов, объяснить, что самолеты заказаны, но смогут прибыть только в воскресенье?

– Не осмелюсь даже намекнуть, Энди. Это означало бы признание в соучастии.

– А вы не могли бы получить для нас разрешение на транзит через Оман с остановкой на двое суток?

Ньюбери поморщился.

– Спрошу у главного, но нам не удастся прощупать их раньше завтрашнего дня, сегодня уже слишком поздно, и моим первым предположением было бы то, что в этой просьбе будет с должным основанием отказано. Иран имеет там весомое присутствие в плане доброй воли; в конце концов, он ведь и в самом деле помог подавить поддержанных Йеменом повстанцев-коммунистов. Я сомневаюсь, что они согласятся обидеть своего очень хорошего друга, как бы неприятна и ни была им его нынешняя фундаменталистская политика.

Гаваллан почувствовал приступ дурноты.

– Мне лучше посмотреть, не смогу ли я ускорить прибытие зафрахтованных самолетов или найти им замену… я бы сказал, у меня один шанс из пятидесяти. – Он допил свой виски и поднялся. – Извините за все это.

Ньюбери тоже встал.

– Сожалею, что не могу быть более полезным, – сказал он, действительно сожалея об этом. – Держите меня в курсе, я буду делать то же самое.

– Разумеется. Вы говорили, что вам, возможно, удастся передать сообщение капитану Йокконену в Тебриз?