Холодность его лица начала настораживать ее. Фелипе повернулся к ней спиной, пересек холл, потом резко развернулся и снова подошел к Анжеле.

— Как ты могла знать? — переспросил он с горьким сарказмом, его глаза метали молнии. — Как моя будущая жена, ты могла бы каждый день проводить немного времени, ожидая моего приезда, — по крайней мере, мне хотелось бы так думать! И поскольку это самое подходящее время суток для моего возвращения, могла бы сидеть и смотреть в окно, не еду ли я, а не разыгрывать из себя русалку!

— Понятно.

Вдруг Анжеле показалось, что она поняла, почему он так рассердился. Фелипе надеялся, что она будет ожидать его приезда. И тут по главной лестнице спустилась Уиллоу, искусно накрашенная, готовая к предстоящему вечеру, в платье, которого Анжела на ней еще не видела — значит, оно было новым, наверняка купленным в Мадриде. Черное, прекрасно скроенное и, видимо, очень дорогое. К нему Уиллоу, которая и прическу сделала совсем новую, приколола белую гардению, прямо у низкого выреза.

Она стояла у подножия лестницы, поправляя волосы, чтобы ни одна прядь не выбилась со своего места, и, когда ее дымчато-серые глаза остановились на Анжеле, Уиллоу подняла брови.

— А, так вот ты где, дорогуша! — воскликнула она. — Весь дом перевернули вверх дном, потому что кто-то решил, что ты пропала. Почему — ума не приложу! Если только Фелипе не подозревает, что ты тайком от него сбежала на свидание! Дорогуша, ты выглядишь просто ужасно! Как будто тебя выудили из моря! Кто-то в наше отсутствие пытался утопить тебя?

Анжела бросилась к лестнице, и в ту же секунду Фелипе сурово окрикнул ее:

— Анжела!

Но девушка взлетела по ступеням, стрелой пронеслась по коридору к своей комнате и, вбежав туда, надежно хлопнула за собой дверь. Из комнаты по другую сторону ванной, которая у них с бабушкой была общей, она услышала спокойный голос доньи Миранды:

— Это ты, дитя?

— Да, abuela.

Едва переведя дыхание после «взлета» но лестнице, Анжела распахнула дверь к бабушке и увидела, что та сидит в кресле у окна. Если она и пережила недавно серьезную тревогу, по ней этого не было заметно.

— Насколько я понимаю, Фелипе вернулся, — заметила она. — И миссис Раддок вернулась вместе с ним.

— Да. — Анжела стояла в дверях, покусывая губу.

— Подозреваю, что планы Фелипе нарушились и поэтому он привез ее с собой обратно.

Такая безграничная вера в Фелипе потрясла и ошеломила Анжелу — она не ожидала, что донья Миранда так доверчива, что напрочь откажется плохо думать о своем будущем внуке.

— Придется нам еще какое-то время мириться с ее присутствием.

Анжела напрямую спросила:

— Ты беспокоилась из-за меня, abuela?

— Я бы так не сказала, дитя. Мне показалось, что ты довольно долго оставалась на пляже, но мне было видно тебя из окна, и я не волновалась. Почему ты так решила?

— У тебя недавно не было истерики?

— Абсолютно точно нет!

Анжела вернулась в ванную. Перед уходом она торопливо сказала, чтобы успокоить бабушку:

— Все в порядке. Просто мне сказали, что ты волновалась. Мне очень жаль, если ты решила, что я провела на пляже слишком много времени.

— Но это совсем не так, дитя, уверяю тебя.

Анжела закрыла дверь в свою комнату прежде, чем бабушка успела закончить фразу, и глубоко вздохнула. Так, значит, Фелипе выдумал бабушкину истерику, и его гнев был вызван чем-то другим. Вполне возможно, он хотел напомнить ей о своем праве ограничивать ее свободу, и его самолюбию польстило бы, если бы Анжела ждала его возвращения, сидя у окна. То, что она предпочла спокойно наслаждаться купанием, вызвало его раздражение. Но тот факт, что Фелипе счел нужным унизить ее перед слугами и гостями — в особенности перед Уиллоу Раддок! — оказал на девушку самое неожиданное и решающее действие. Впервые Анжела пришла к решению быть независимой — действительно независимой! У Фелипе пока не было на нее никаких прав. А теперь, после его поездки в Мадрид и возвращения в плохом настроении вместе с подругой, которая оставила немало денег в мадридских магазинах и явно решила, что в этом доме ей очень нравится, Анжела была далеко не уверена, что эти права у него когда-нибудь появятся.

Все еще дрожа от негодования, что ее так болезненно унизили, Анжела собралась не ужинать вместе со всеми. А если Фелипе это не понравится, он сможет высказать ей свои возражения на следующий день. К тому времени она будет готова ответить на них как следует.

Был Фелипе расстроен ее отсутствием за ужином или нет, Анжела этим вечером так и не узнала. Она легла спать, не притронувшись к еде, которую ей принесли, и дом показался ей очень тихим, хотя позднее она слышала музыку. Девушка лежала и слушала тихие звуки пианино, догадавшись, что это Уиллоу развлекается за инструментом в зале. А позже зазвучала гитара, и Анжела предположила, что это еще кто-то из гостей.