— Давно не виделись.

Он обернулся на голос, но потом опустил глаза к тому, кто его окликнул.

— Энтони, здравствуй, как дела? — И тут же приказал себе: «Успокойся, не смей себя выдавать».

— Ну и дела творятся, — замахал руками маленький человек.

— Да уж, дела так дела.

— Ты где обосновался?

— В спортивном зале, — быстро нашелся он, — вот, вышел пройтись, ноги размять.

Энтони понимающе кивнул.

— Не забудь, что ты обещал подменить меня на следующей неделе в больнице. Неизвестно, что натворит буря, но всем, кто окажется в детском отделении, не помешает немного развлечения.

— Я позвоню тебе насчет этого, — пообещал он, потихоньку отступая к выходу.

Глория больше не могла выносить этого болвана. Она ушла подальше от Вана, когда увидела, что он пьет воду из питьевого фонтанчика, и нашла для себя местечко в конце переполненного коридора. Расстелив одеяло, она поставила на него плетеную корзину с провизией и уложила рядом стопку кассет и журналов мод, которые прихватила с собой, чтобы было чем себя занять. Затем смазала лицо и руки густым слоем увлажняющего крема и выпила воды из бутылки. Глория решила использовать представившуюся возможность и в часы вынужденного бездействия заняться собой. Она совершенно не понравилась себе в кадрах вчерашней съемки, которые ей показал Уэбб.

Кожа ее выглядела сухой, а волосы — ломкими и невзрачными.

Прислонившись спиной к стене и вытянув ноги, Глория приготовилась поработать, чтобы приблизиться к формам, которыми щеголяли ее любимые фотомодели: длинноногие, с подтянутыми животами и дерзко выглядывавшими из открытых блузок грудями. Глория напрягла живот, задержала дыхание и постаралась, сколько могла, держать приподнятые над одеялом выпрямленные ноги. Позволив себе наконец расслабиться и перевести дух, она заметила в дальнем конце коридора мужчину с напряженным сердитым лицом, который шарил взглядом вокруг, выискивая кого-то.

Глория поспешила уткнуться в журнал. Ей не хотелось, чтобы он ее увидел не накрашенную, а еще меньше она была настроена говорить с ним о Мерили. Вот пройдет, и ей, может быть, надо будет сходить со своими подозрениями в полицию.

Вот удача так удача! Сама Касси Шеридан.

— Я сейчас вернусь, — сказал он женщине-телеоператору.

С вещевым мешком через плечо репортер компании WSBC стал пробираться по спортивному залу между расположившимися там людьми. Он подошел к Касси, дождавшись, когда она закончит интервью.

— Касси, привет. — По ее лицу было понятно, что она сразу его не узнала. — Тони Уитком из «Санкоуст ньюз», — удрученно напомнил он.

— Ах да, Тони, вспомнила.

— У меня с собой пленка, о которой я говорил, но не было возможности отправить ее. Это даже к лучшему — я могу теперь вручить ее прямо вам.

Касси только и было что думать о просмотровой кассете Тони, однако она взяла ее.

— Я поместил сюда часть моих лучших работ, сделанных во время рекламных кампаний в период подсчета рейтингов. Студия в это время раскошеливается, и мне случается выезжать за пределы города. Думаю, в центре захотят посмотреть меня в разных натурных съемках.

— Отлично, Тони. Я все передам, — пообещала она, засовывая кассету в сумку. Ей не терпелось поскорее покончить с интервью и проведать Винсента.

Случались времена, когда Гаррисон Льюис был не рад, что он врач, и тяготился известностью, которая сопутствовала этой профессии.

Его узнавали, к нему подходили, досаждали разговорами, как будто эти разговоры были ему нужны. Даже в людском море эвакуационного центра ему не удалось затеряться. Он попался на глаза одному из бывших пациентов. Старикан его узнал, обрадовался и теперь стоял перед Гарри и по простоте душевной расписывал все прелести своей жизни без катаракт, удаленных в свое время Льюисом.

— Вы не представляете, доктор, как я вам благодарен. Прошлый год прошел замечательно. Мы можем ездить с Китти ужинать и танцевать. Я совершенно спокойно езжу в темноте.

— Рад это слышать, — Гарри попытался расстаться с говорливым стариком, но не тут-то было.

Стоявший в очереди за кофе и пончиками Джерри заметил в дверях столовой человека, который на прошедшей неделе брал у него напрокат яхту Уэбба. Джерри хотелось подойти к этой наглой свинье и высказать все, что он о нем думает. Этот тип рассыпал в туалете пудру, и Уэбб сразу смекнул, что к чему. Но Джерри проголодался и бросать очередь не захотел, справедливо рассудив, что еще успеет поговорить с этим рохлей.

— Чарлз, пойди с ним, — настаивала Этта.

— Я могу сам пойти, не надо меня провожать, — упрямился Винсент. Эта женщина держала его за маленького.

— Этта, не нужно волноваться. С ним все будет в порядке. Иди, сынок, но сразу же возвращайся, — напутствовал Винсента Чарлз, указывая, как пройти в туалет.

Этта проводила мальчика взглядом. Возможно, Чарлз прав. Она знала за собой склонность опекать сверх меры. Но всякое может случиться.