В следующую секунду – не успела его фраза отзвучать! – Лев Иванович понял, что грубо, непростительно ошибся. Наверное, что-то подобное чувствует гроссмейстер, вдруг подставивший в уже почти выигранной партии под бой ферзя.

Он поторопился, он недооценил Марию Иконникову, которая соображала, как тут же выяснилось, быстро и неплохо. Эх, повываживать ее надо было, как крупную рыбину! А он дернул за леску слишком рано. И упустил. Мало того, сам подставился.

Иконникова не ожидала такого вопроса! Настолько не ожидала, что даже вздрогнула от изумления, откинулась на спинку скамейки, оторопело поглядев на Гурова. На это Лев и рассчитывал. Только вот Мария тут же пришла в себя, собралась с мыслями и силами. Нет, отвечать на вопрос Гурова она не собиралась. Ни правдиво, ни лживо – никак. Лицо ее побледнело, стало некрасивым, на нем резко выступили скулы. К злости добавился испуг.

– Вон оно что! – Голос ее дрогнул. – Вон вы откуда, помощничек и спаситель!

Иконникова резко поднялась со скамейки и быстрым шагом двинулась к выходу из двора. Встал и Гуров.

– Не пытайтесь преследовать меня, Лев Иванович, или следить за мной, – презрительно бросила через плечо Мария. – Желаете поговорить – присылайте повестку. Или как там у вас положено?

«Догадлива, зараза, – мысленно сплюнул Гуров, проводив Иконникову долгим взглядом. – Но откуда такая реакция на мой вопрос? Ишь ты, повестку ей! Что до слежки, так мы бы со всем нашим удовольствием, но нет у меня под рукой помощника, да еще с опытом наружного наблюдения. А самому преследовать без толку, здесь бы и Джеймс Бонд не справился. Куда она сейчас кинется? К Пугачеву? Но Мария не знает, где его искать!»

Кое-что в запутанной головоломке стало выступать из тумана, у которого, оказывается, детишки имеются. Только – вот беда! – остальное запутывалось еще больше.

Гуров вышел из-под арки двора и в глубокой задумчивости направился в сторону Покровки. Короткий разговор с Марией Иконниковой, пусть оборвавшийся на самом интересном месте, словно бы активизировал мозг сыщика.

…Знаменитый «Мыслитель» Родена представлялся Льву Ивановичу Гурову самым неестественным произведением в мире. Человек, сидящий на камне, подперевший щеку рукой и уставившийся взглядом в пространство, никак не ассоциировался у него с образом того, кто думает. Скорее уж «Мыслитель» вызывал жалость: ну и скрючило тебя, бедняга! Сидит, понимаешь ли, в нелепой позе и вымучивает из себя Мысль с большой буквы. Но думать, тем более результативно, это не вагон с цементом разгружать: одного желания и настырности тут мало, по заказу как-то не слишком получается.

Решение сложной задачи вызревало у Гурова постепенно, подспудно. Этому процессу нельзя было мешать, насильно подхлестывать его, иначе в поисках разгадки возникал риск погрузиться в море деталей и утонуть в нем, так ничего и не поняв. И только когда решение оформлялось, полковник Гуров осознавал – вот оно! Дальше уже можно и нужно пускать в ход логику, весь аппарат аналитического мышления.

Сейчас он был на первом этапе, догадки постепенно теряли прозрачную зыбкость, обрастали плотью. Только вот…

От пришедшей в голову мысли ему стало зябко.

Знал полковник Гуров содержание вопроса, который он должен был себе задать. Знал, но задавать не торопился. Потому что боялся самого вопроса и ответа на него.

Тут раздался сигнал вызова его мобильника.

– Полковник Гуров слушает.

– Здравствуйте, Лев Иванович. Это оперативный дежурный по Управлению, капитан Демин. К нам по «горячей» сети поступила информация, которая может вас заинтересовать.

– Так не тяните резину, капитан, – чуть раздраженно откликнулся Гуров. – Что за информация?

Демин докладывал быстро и четко, отсекая подробности. Гуров слушал внимательно, не перебивая, лишь задал пару уточняющих вопросов. А когда разговор закончился, серьезно призадумался.

Вот, значит, как дела пошли… Один из «Детей тумана», Петр Забалуев, упомянутый Медведевым в разговоре с «пожарником», убит сегодня утром в собственном подъезде. Убийца найден, но, увы, тоже в виде трупа. Допрашивать трупы пока что не научились. Но личность убийцы установлена, что уже неплохо. Ясно, что его в свою очередь тоже убили. Правда, совершенно непонятно, кто и почему, но есть основания предполагать, что два преступления, почти совпадающие по времени, как-то связаны между собой.

А вот связано ли убийство Петра Забалуева с похищением Светланы Покровской, его однокурсницы? Не факт! Но полковник Гуров, как уже было сказано, слабо верил в совпадения…

Кстати, Вадик Медведев вскользь упоминал о том, что Забалуев – один из самых рьяных поклонников Марии Иконниковой.

«Да! – подумал с досадой Гуров. – Знать бы мне о смерти Забалуева получасом раньше, я бы по-другому построил разговор с Иконниковой!»

Что до перепуганной, возбужденной и злой до последних пределов королевы красоты, то, как справедливо полагал Гуров, она не знала, где искать Сергея Пугачева. Да и не хотела она после разговора со Львом встречаться с Пугачевым. Зато Иконникова знала, где найти другого человека. К нему-то Мария и направилась.

Лучше бы она этого не делала!

После полудня жара усилилась. Стояло полное безветрие, пожухшие за какие-то несколько часов листья не шевелились. Небо выцвело от зноя и было подернуто полупрозрачной белесой пеленой. Хотелось лечь куда-нибудь в тень, закрыть воспаленные глаза и заснуть до сумерек, надеясь, что они принесут хотя бы намек на прохладу.

Москва притихла, фырчанье автомобильных моторов звучало как-то приглушенно. Смолкли даже неугомонные московские воробьи, попрятавшись от приближающейся грозы. Здесь, в скверике, среди кустов жимолости и сирени, предгрозовое затишье ощущалось особенно явственно. Лучи солнца, ослабленные дымкой, отражались в позолоте церковных куполов. А с северо-запада, со стороны Химок, уже накатывался на столицу неудержимый вал иссиня-черных туч, прошитых вспышками молний. Плотная стена близящейся грозы поднималась все выше к зениту, края ее зловеще светились. Разведка кончилась, два атмосферных фронта были готовы вступить в сражение!