Том 1. Авиация превращений
вернуться

Хармс Даниил Иванович
Шрифт:

Папа:

Верю верю точно флюгер я купался пеликан вы смотрели. Точно Крюгер поднимался великан. Кто видал как я летаю?

Гувернёры:

Мы смотрели через дом но лишь звездочка золотая небеса вела кругом.

всё

6 июня 1929

«Ехал доктор из далёка…»

Ехал доктор из далёка вёз корзину колпаков отдыхал на поворотах прибыл к нам и был таков. Звали доктора Матрёна был Матрёна землекоп но торчал у землекопа из кармана телескоп Заболела тётя Катя не лежит и не сидит и за мухами глазами неподвижными следит. Тётя Катя не хохочет только плачет как река мы за доктором послали он пришёл издалека.

Доктор Матрёна:

Ведь несчастие бывает в виде рака в животе но страдалец забывает и купается в воде а потом ведь неизбежно зубы храбрые гниют ведь для зуба неизбежно нужен воздух и приют ведь тотчас же по отрыжке узнается ремесло и несчастному под мышки доктор вкладывает весло.

Тётя Катя:

Доктор, вы в меня воткнули вместо градусника ось. Вы нас доктор обманули.

Доктор Матрёна:

Я вас вылечу авось.

Тётя Катя:

Вы мне доктор надоели уходите в тёмный бор.

Доктор Матрёна:

Вы сегодня каку ели?

Тётя Катя:

И не буду с этих пор.

Доктор Матрёна:

Я ударю вас лопатой.

Тётя Катя:

Уходите поскорей.

Доктор Матрёна:

Я ударю вас лопатой.

Тётя Катя:

Уходите поскорей. Доктор славная Матрёна вышел в двери шестипал бросил скучные знамена руки в землю закопал. Проходил крестьянин Фома влез потом на длинный храм посмотрел в саду солома бедный доктор пополам

6 июня <1929>

«Стул в кандалах…»

Стул в кандалах. Его поймали. Тут муравьед идёт размеренной стропой Из двери острой мордой смотрит удивившись как же так. Почему собственно говоря стул пойман в цепи кандавые всюду степи кольцевые не удрать и человеку там гони иль не гони руки в пламень окунай закрепи кольцо стальное к ножке приделай цепь. Дай молотом по спинке развалится стул на части

<до октября 1929>

Столкновение дуба с мудрецом

Ну-ка, вот что я вам расскажу: один человек хотел стать дубом, ногами в землю погрузиться, руками по воздуху размахивать и в общем быть растением. Вот он для этого собрал различные чемоданы и так раздумывал кедровой головой: «Уложу пожитки в баню, сниму штаны, сорву жилет и буду радости дитя, небесных маковок жилец, — чемоданом вверх летя, буду красный жеребец, буду бегать в дверь, хотя вместо дырок ныне жесть. Так что в дверь нельзя проехать, прыгнуть, хлопнуть, плавать, сесть. Легче в стул войти ребенку, легче в косы ткнуть гребенку, вынуть руку из пищевода, легче сделать вообще чего-то. Но над нашим взлететь миром с чемоданом, как поноской, прыгать в небо слабым тигром, — тут, наверно, ты будешь соской». Окончив речь и взяв пожитки, он метнулся в потолок, перетерпев тяготенья пытки, он реял над крышей, как молоток. «Только б корни книзу бросить, да с камнями перевить, вот и стал бы я, как дуб. Ах! пастись один среди осин, среди древесин, стоял бы, как клавесин. Я бы начал дубом жить». Хором люди отвечали: «Мы доселева молчали, нам казалося вначале, ты задумал о причале. Но теперь мы увидали: ты умом летишь подале, над землей летаешь, сокол, хочешь дубом в землю сесть. Мы категорически возражаем. Если сядешь, то узнаешь, то поймешь, то почуешь, какая такая наша месть.»

Наша месть:

Наша месть: гибель уха — глухота, гибель носа — носота, гибель нёба — немота, гибель слёпа — слепота. Все это человек выслушал и все же при своем остался. Поплакал чуть. Слезинку высушил и молотком вверху болтался. В него кинули яму помойную, а он сказал: «Все будет по-моему». В него кинули усадьбу и имение, а он сказал: «Я остаюсь при своем мнении». Тут вышел мудрец с четырьмя носами, влез на печь, как на ложе трона, и начал речь: «Во время оно жил некий, именем не славен, короче попросту Иван Буславин. Так вот обладатель сего поразительного имени приехал в город Ленинград, остановился на Васильевском острове, четвертой линии, и был он этому чрезвычайно рад. Он пытался многократно записаться на биржу труда, но, к несчастью, аккуратно путь закрыт был ему туда. Он ходил тогда печальный и стучался в Исполком, но оттуда по голове его печальной ударяли молотком. Он бежал тогда в трактиры, там он клянчил хлебный мякиш, но трактирные сатиры подносили к носу кукиш. Он скакал тогда домой, развеваясь бородой, и, на жизнь хмур и зол, залезал к себе под стол.» Хором люди отвечали: «Мы доселева молчали, нам казалося вначале, ты задумал о причале. Но теперь мы видим, старче, ты — мудрец. Ты дубов зеленых крепче, ты крепец. То есть не крепец, а кирпич. А за это слушай спич».

Спич:

Спич мудрецу. Два килограмма сахара, кило сливочного масла, добавочную заборную книжку на имя неизвестного гражданина Ивана Буславина. И триста знойных поцелуев от в красных шапочках девиц.

Туш:

До, ми, соль, до — бе — ла, добела выстирать, выстирать в бане му — дре — ца.

все

28 сентября 1929