— Нет. Вам, нет. — С ледяным спокойствием продолжил Джеф. — Но я убью любого, кто решит, что сэр Андрэ ему не начальник.

Одли, был дерзок, несдержан, иной раз неуправляем, но дураком небыл никогда. Спокойный тон и ровный голос Джефа его не обманул, впрочем, как не обманул и ни кого другого в казарме, десятник выполнил бы свою угрозу не задумываясь. Чего же стоит Джеф Длинный Лук, знали все присутствующие здесь. Но главное, что остановило Итена, это страх потерять друга, они не раз и не два спорили, иной раз это бывало и при посторонних, но вскоре все возвращалось на круги своя, что-то говорило Одли о том, что эта его выходка могла таки стоить старой дружбы. Терять друга из-за какого-то выскочки? Да низачто. Он понял, что зарвался и решил дать заднюю, что о нем подумают остальные ему было плевать. Впрочем, что они могли подумать? Друзья, на то и друзья, чтобы самим разобраться в своих отношениях.

— Как скажешь, Джеф, — добродушно улыбнувшись, сдал назад Одли, примирительно выставив вперед руки.

— Все нагоняешь страх, на всех вокруг, Джеф, — бодрый голос прозвучавший от двери принадлежал старшему десятнику.

Их взгляды встретились. Несмотря на бодрый и даже где-то добродушный тон Робина, взгляд его был серьезным и жестким. Не стоило быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что он не даст своих людей в обиду. Усугублять возникший конфликт, в планы Джефа ни как не входило.

— Да, вот, Робин, вышел небольшой спор.

— Небольшой, это хорошо. Разместились?

— Да.

— Сэр Андрэ выделил небольшой бочонок вина, чтобы отметить знакомство. — Это заявление было воспринято всеми воодушевленным гомоном. — Но-но, не расслабляться. Только по две кружки на брата. Бражничать будем в Йорке.

— Да, хоть по одной, все не на сухую, — бодро подхватил первый ветеран.

— Ну, значит, ты получишь одну.

— Это почему же?

— Ты же сам сказал, что будешь рад и одной.

— Буду, — не стал отрицать ветеран, — но и от второй не откажусь.

Грохнувшие дружным хохотом воины дали понять, что напряженный момент миновал. А появление Брука с бочонком был встречен всеобщим восхищенным ревом, хотя тот и впрямь оказался маленьким.

— Итен, остынь.

Друзья втроем вышли во двор, оставив остальных вести беседу за чаркой вина. Сейчас старожилы Кроусмарша наседали на новичков, слушая их рассказы о границе со степью и во дворе никого не было. Впрочем, здесь не принято было бродить по ночам.

— Роб…

— Я сказал, остынь. Ты никогда не задумывался, почему ты не десятник, хотя и лучший лучник?

— Ну и что? Джеф тоже никогда не был десятником.

— Потому что никогда не хотел быть им, — проговорил Джеф.

— Вот и я не хочу.

— Не хочешь, — согласился Робин, — но Джеф всегда получал жалование десятника. А ты? Вот то-то и оно. Помнишь, на том постоялом дворе, я отговаривал Рыжего от поединка с сэром Андрэ? Помнишь, что я ему тогда сказал?

— Что, он опасен.

— И тогда он был простым неумехой. За это время многое изменилось, изменился и сам сэр Андрэ, но он по-прежнему опасен. Есть в нем какая-то сила, которая выглядывает изнутри.

— Мне стоит бояться?

— Нет. — Вмешался Джеф. — Бояться его не следует, но и злить, тоже не стоит. К тому же он справедлив, и готов умереть за своих людей.

— Ты изменил, клятве сэру Свенсону? — С иронией спросил Одли.

— Нет, Итен. Я никогда не изменял клятвам. Пред сэром Свенсоном я чист. Я отслужил свое, и отслужил честно. Я никогда не давал ему вассальной клятвы.

— А как же наша клятва о дружбе, — обиженным тоном решил поддеть друга Одли, напоминая о происшедшем в казарме.

— Дурак ты, Итен. Не останови я тебя, и там началась бы поножовщина. Все эти воины слишком хорошо знают своего сюзерена и готовы за него рвать глотки хоть руками, хоть зубами, а придется так и отдать жизнь. Вот и подумай, стоит ли поносить человека, который за короткий срок сумел заполучить такую любовь.

— Ладно, парни. Оно конечно сэра Андрэ я не зауважал, и он как был, так и есть для меня пустой звук, но вас я и уважаю и люблю. Надо подчиняться и не бухтеть, значит, буду, чтобы хотя бы у вас проблем не было. Надо помочь приструнить остальных, я всегда и весь ваш, но знайте, это только ради вас, а на него плевать.

— А что скажут другие, если ты вдруг изменишься? — С хитрецой спросил Джеф.

— А, плевать. Главное, что вы знаете.

— Вот это другое дело, — удовлетворенно крякнул Атчесон. — Ладно, пошли, а то никто и не вспомнит, что мы по одной кружке только опрокинули. Да и байки послушать интересно.

— Ты думаешь, ему стоит верить, сын мой.

— Во всяком случае, на лжи я его, не поймал. Правда вызывают сомнения то, что он говорил о храме в орочьей столице, да и в то, что Закурту удалось подчинить все государства, честно говоря, верится с трудом.