Маленький итальянский лейтенант посмотрел на свои часы. Было половина восьмого вечера 21 июня 1944 г. Почти час прошел, думал он, с тех пор, как «Грекале», гладкий, обтекаемой формы, словно скаковая лошадь, эсминец, на который он был недавно назначен младшим вахтенным офицером, вышел в море из маленького корсиканского порта Бастия.

Все те несколько дней, которые он провел на острове, он наслаждался. Французы, кажется, называют его «благоуханным островом», но его привлекательность все же в большей степени ощущалась глазами, чем другими органами чувств: остроконечные горы, казалось, возвышались прямо из моря. В самом деле, не поворачивая головы, можно было одновременно видеть и синеву моря, и золото песка, и белые пики вершин. Да, он действительно наслаждался, несмотря на неудобства поездки по дурацкой узкоколейке между Аяччо и Бастией, несмотря на шумную, деловую атмосферу в самой Бастии, с ее традиционными базарами, борьбой за выживание среди пустых туристических магазинов, которые напоминали об отдаленном прошлом, несмотря на «vin rose» в винных залах – хотя, возможно, он предпочитал посредственный кьянти; и несмотря на то, что их «пассажиры» сорвали его полуденный отдых на крошечном пустынном пляже на северном берегу бухты. Возможно, грубые развлечения были составной частью их деятельности. Он этого не знал.

Конечно, они должны были отплыть в 17.30. Ну опоздали они на час с минутами, но «пассажиры» были очень недовольны. Это не понравилось его командиру, которому указали на его старшего механика, допустившего неполадки с котлом как раз в это время. Само собой разумеется, что торпедный катер, который должен был их сопровождать, готов был сделать это в любую минуту, но это не улучшило обстановку.

Нос корабля был направлен на несколько градусов к северу от восточного направления, и они хорошо шли при прекрасной погоде – штиль, яркое солнце, хорошая видимость.

«Пассажиры», казалось, были обеспокоены столь хорошей видимостью, что было для него вполне понятным. Он взглянул на группу, расположившуюся на мостике, и подумал, насколько странно все, что происходит. Это не было похоже на прежнюю Италию, где звучали волнующие новости о подвигах отважных людей из Decima Flottiglia Mas (10-й флотилии субмарин) [70] . Они атаковали британский флот в Александрии и Гибралтаре, они были острием направленного на врага оружия итальянского флота. А что теперь? Итальянский военный флот перевозит экипажи британских человекоуправляемых торпед для атаки на два итальянских крейсера, которые сейчас, как известно, находятся в руках немцев, и знаменитый де ля Пени был теперь на «Грекале», организуя вспомогательный удар силами ребят «Гаммы», боевых пловцов итальянского военно-морского флота. Все это казалось очень странным. Он все еще не привык находиться «по другую сторону» в этой странной войне.

– Лоренцо! – позвали его.

Он обернулся при звуке своего имени и понял, что его сосед по каюте зовет его для помощи в общении с британскими «чариотерами», как они сами себя называли. После краткого представления они немного поговорили с ними на своем неуверенном английском, слушая некую смесь английского с итальянским в ответ, но главным образом наблюдая и приглядываясь.

Их было два экипажа – четыре человека. Первый экипаж состоял из сублейтенанта Малькольма Каузера и матроса Гарри Смита. Каузер был среднего роста, примерно пять футов восемь дюймов. Первое, что бросалось в нем в глаза, была необычайно широкая грудь и очевидная сила рук. Несмотря на форму хаки, он всеми своими чертами смотрелся моряком, неразличимо растворяясь среди флотской обстановки. Он был всегда весел, но не глуп и не ребячлив. И все же он безусловно молод, года двадцать два или двадцать три, не больше. Маленький итальянский офицер счел его приятной личностью и таким образом разделил общее мнение. Ему, конечно, нравилось, что некоторыми чертами он напоминал латинянина. Если бы его темные волосы были прямыми, а не кудрявыми и акцент выученного в Бразилии английского немного яснее, он мог бы остаться незамеченным в обществе итальянцев.

Не то что матрос. Его розовое молодое лицо выдавало в нем англичанина на любом расстоянии. Но при всей своей молодости он смотрелся соответственно своему имени, этот Смит [71] . Его сложение было таким же крепким, как и у его номера первого, и если, как полагал Лоренцо, у него был недостаток воображения, то, конечно, он восполнял это своим мужеством. Казалось, он олицетворял собой фразу, которую часто применял, а именно: «Что, черт побери?»

Номер первый из второго экипажа звался Конрад Берей. Он был петти-офицером и… поваром. «Что это за боевая часть военно-морского флота? – размышлял Лоренцо. – Как повар, даже повар в младшем офицерском звании, мог получить работу водителя человекоуправляемой торпеды? И каким поваром мог быть человек такого типа?» Это было совершенно непонятно, но надо признать, что Берей хорошо подходил к своей роли. Казалось, у него было больше командирских способностей, чем у Каузера, он был немного выше, хотя не такой широкоплечий. Его темные гладкие волосы подчеркивали жесткое выражение лица. Он производил впечатление человека твердого как морально, так и физически, ничему не позволяя отвлекать себя от работы. Он не тратил время на болтовню на посторонние темы, был не охотник до любезностей, а когда ударялся в критику, то не щадил никого. Он был самый старший из четверых, и ему было сильно за двадцать. Его жизнью было море и военно-морской флот. Его флот. А ко всем иностранным флотам, как и вообще ко всему иностранному, особенно, как казалось Лоренцо, ко всему итальянскому и к итальянцам, у него была неприязнь. «Меня от этого обезьяньего корабля просто тошнит!»

Номером вторым у Берея был Кен Лоуренс, механик. Он был высоким и худым, самым высоким из четверых. Его основной чертой была слепая вера в своего номера первого, и тот факт, что Берей никогда не изменял своему номеру второму, показывает, насколько первоклассным тот был ныряльщиком.

Это Лоренцо знал или, по крайней мере, мог предполагать. Он также знал, что остальная часть партии состояла из команды «Гамма» с двумя специальными моторными катерами, а также британских штабных офицеров и людей, отвечавших за костюмы водолазов.

Вскоре показались горы, окружающие Специю, и стал виден столб дыма, довольно большой, поднимавшийся на итальянском берегу немного юго-восточнее военно-морской базы. Вскоре можно стало разобрать, что это горит небольшое каботажное судно после налета Королевских ВВС. Два корабля снизили скорость, поскольку из-за исключительной видимости побережье казалось очень близким, и, хотя обнаружить эсминец и торпедный катер с такого расстояния трудно, на борту корабля забеспокоились.

В 8.30 вечера последовал приказ остановить машины. На воду были спущены два MTSM (специальные катера для подводных диверсантов), на борт одного из них пошли трое из «Гаммы». Другой использовали просто в качестве страховки. Как только они отошли, торпедный катер подошел к борту и принял экипажи чариотов.

Лоренцо наблюдал за их отъездом, махая им рукой и провожая добрыми пожеланиями так же, как и некоторые его товарищи по плаванию. Вот они идут, чтобы атаковать «Больцано» и «Горицию», в собственной итальянской базе человекоуправляемых торпед в Специи. Конечно, он желает им успеха, но все-таки мир кажется перевернувшимся.

Торпедный катер под командованием британского старшего морского офицера, коммандера Королевского флота П.Е.Х. Хисфилда, отошел на скорости в двадцать три узла. Он пошел прямо на север, по направлению к Специи. Хисфилд считал, что вечер ужасно затянулся. Ему казалось, что сумерки никогда не наступят, и такие же признаки нетерпения он видел у четырех членов экипажей чариотов. Светлое время длилось, конечно, дольше, чем они ожидали, и до наступления десяти часов скорость пришлось сбросить до тринадцати узлов, что на корабле данного класса казалось скоростью заснувшей улитки.