То ли секретарь по неосторожности поставил лишнюю точку над буквой в первом слове, то ли сам аль-Хаким из злости собственноручно добавил ее, когда письмо было уже готово, – одному Богу известно. Однако когда приказ достиг Иерусалима, письмо, вместо «Пересчитайте этих людей», гласило «Искалечьте этих людей (араб, akhsa er-rijal)». [114]

Жестокий приказ был исполнен. Множество невинных людей погибло. Все они были похоронены в том месте, которое прежде было их жилищем. Именно им принадлежат человеческие кости, погребенные в долине Вади-эр-Рабаби.

На холме Гилеад раскинулась деревня Ремамин, большую часть населения которой составляют коренные христиане. [115]

Я хочу рассказать романтическую историю, повествующую о том, как эти люди оказались в этом забытом богом месте и сумели сохранить свою религию через много веков после Крестовых походов.

Когда крестоносцы впервые оккупировали Палестину, вверх по течению Иордана жило бесчисленное множество христиан, рассеянных по многочисленным городкам и деревушкам, которые ежедневно страдали от притеснений со стороны мусульман. Многие из них переехали вместе со своими семьями на запад, с радостью сменив изобильные лесами горы, плодородные пастбища и богатые виноградники восточной части Иордании на менее обильные западные территории, находившиеся под управлением христианского правительства. Однако некоторые все-таки предпочли остаться. Среди них был один человек, прославившийся в округе своей честностью. Когда бедуины пришли на опустевшие земли, некогда возделывавшиеся будущими эмигрантами, он согласился стать поверенным шейха и присматривать за работой тех, кому выпал жребий жить под властью великого предводителя арабов. Дело в том, что приверженцы последнего ненавидели возделывать землю, и поэтому он был несказанно рад тому, что нашелся человек, способный присмотреть за работой его рабов и крестьян-беженцев, расселенных по всей Иордании и попавших под его покровительство.

Поначалу все шло хорошо. Но в один прекрасный день шейх поссорился со своей молодой супругой, на которой он незадолго до того женился и которая была дочерью эмира одного отдаленного племени. Поскольку лагерь ее отца находился очень далеко, женщина бежала к христианину и жила с его семьей до тех пор, пока ее отношения с мужем не наладились.

На какое-то время жизнь супругов наладилась, однако скоро возникла новая ссора, и тогда шейх насмешливо сказал своей жене:

– Можешь отправляться в лачугу этого христианского пса. Может быть, он снова приютит тебя.

– Он тебе не пес, а состоятельный человек, пусть и христианин. Если среди нас и есть пес, так это ты, – ответила жена и приправила свои слова парой крепких выражений, которые могли сорваться лишь с губ разгневанной женщины.

Шейх, уязвленный до глубины души, решил отомстить за себя, выплеснув свое негодование на христианина. Он вскочил на своего жеребца и поскакал прямо к его жилищу. Тот принял гостя с почтением, предложил изысканное угощение и завел непринужденную беседу. Через некоторое время шейх заявил, что собирается уезжать. Пока он взбирался на своего коня, христианин придерживал стремя. Усевшись, наконец, в седло, бедуин неожиданно вытащил кинжал из своего кушака и вонзил его по самую рукоятку между плеч склонившегося христианина, и тот сразу повалился на землю. Свидетелями произошедшего были жена и трое маленьких сыновей убитого. Совершив свое злодеяние, шейх сразу же ускакал.

В один миг овдовевшая христианка бросилась на помощь своему мужу, но тот был уже мертв. Тогда она вытащила из его бездыханного тела кинжал и на том же месте заставила своих сыновей поклясться, что если по воле Аллаха им суждено будет достигнуть совершеннолетия, они отомстят убийце его же оружием.

Вдова собрала свои вещи, когда тело погибшего предали земле, и в сопровождении двоих христиан, которых ее покойный муж отговорил переселяться на запад от реки Иордан, отправилась в Назарет, где у нее были родственники.

Прошли годы. Трое осиротевших сыновей стали мужчинами. Однажды, в день годовщины смерти их отца, мать вновь напомнила детям все обстоятельства его гибели и, вложив злополучный кинжал в руки старшего сына, сказала, что пришел час отомстить за его смерть, согласно той клятве, которую они принесли у бездыханного тела погибшего.

В ту ночь юноши, хорошо вооруженные и снабженные всем необходимым, бесшумно покинули город, обвязав копыта лошадей сложенной в несколько раз войлочной тканью. Под покровом ночи они ехали малоизвестными тропами, а как только начинал брезжить рассвет, прятались в какой-нибудь пещере. Три дня понадобилось юношам, чтобы достичь равнины, раскинувшейся на соседней возвышенности, где, по слухам, ходившим в Назарете, был разбит лагерь их врага.

Первым делом им нужно было найти какое-нибудь укрытие для своих скакунов, где те могли бы спокойно передохнуть перед обратной дорогой. Выбрав подходящее место, братья затаились, дожидаясь момента, когда солнце скроется за горизонтом и бедуин ляжет спать. Три предыдущих дня и ночи были неимоверно жаркими, теперь же задул освежающий восточный ветер, пригнавший с собой тяжелые дождевые облака. Подготовив лошадей к немедленному бегству, мстители подобрались к арабскому лагерю, погруженному в безмолвную темноту. Казалось, каждая собака уснула: кругом стояла мертвая тишина.

Подойдя совсем близко, двое легли на гальку и стали пробираться ползком, а старший сын, вооруженный кинжалом, прятался за шатрами. Найти жилище шейха братьям не составило большого труда. Прямо у входа в шатер красовалось его копье, увенчанное страусиными перьями, тут же стояла привязанная к колышку породистая лошадь. Ослабив один из кольев, на которых держался шатер, юноша приподнял занавеску и вполз внутрь. Прямо перед ним лежал убийца его отца. Теперь это был пожилой мужчина с длинной седой бородой, мирно спавший у его ног. Рядом с ним лежали его жена и дети, которые тоже крепко спали. В слабом звездном свете, пробивавшемся сквозь тонкие занавеси шатра, гость сумел разглядеть черты старого убийцы. Убедившись, что это и есть тот, кто ему нужен, юноша занес кинжал, готовый вонзить его в тело противника, но тут его охватила слабость. Он не мог вот так, тайком, зарезать мирно спящего старика. Это было бы гнусным убийством. Обратившись к святым с молитвой, чтобы они позволили ему встретиться с врагом лицом к лицу и открыто отомстить злодею, юноша спрятал кинжал в ножны и ползком вернулся к тому месту, где его ждали братья.