Хотя что они могли сказать? Ясно – для большинства «тропа смерти» – острый нож. Так что Бесков не сильно рисковал, когда чуть ли не на голосование выдвинул альтернативу: в планах значится Ялта, но есть и другой вариант – тренировки в Новогорске с проведением контрольных встреч. Ну, кто, спрашивается, поедет в Крым «умирать». Большинство, конечно, проголосовало за Новогорск. Правда, кто-то из ребят – по-моему, тот же Чивадзе – согласились с оговоркой вроде: «Да, техническая направленность предстоящего сбора оправданна. Но и тренировки, которые повышают функциональное состояние, нужно обязательно сохранить».

– Нет вопросов! – ответил Бесков. Так что формально готовились комплексно, включив тренировки по Лобановскому. Однако выезд в Ялту «поломали». После чего раскол в штабе обозначился явно. Дискуссий избегал лишь упорно нейтральный Ахалкаци. Валерий Васильевич наоборот – открыто и твердо стоял на своем. Позже, когда наступило время выводов, он прямо заявил: это была грубейшая ошибка – не поехать в Ялту. И пояснил – только на фундаменте высокой функциональной готовности можно решать любые вопросы, и технику, и тактику. А вот когда функциональное состояние оставляет желать много лучшего, то ты хоть с утра до вечера тренируй пас – результатов не получишь.

– Получается, Лобановский оказался прав?

– Однозначно. Потому что ребята, конечно, старались, играли. Но функционально выглядели не очень. Так на первенстве мира команде аукнулась тренерская нестыковка. Иных причин не показать тот уровень, на который сборная-1982 была потенциально способна, не вижу. Даже на популярную отговорку, что нам не повезло с расписанием, невозможно списать.

Да, в отличие от прошлых лет формулу проведения чемпионата в Испании изменили. После игр в предварительной группе команды, занявшие два первых места, выходили в следующий этап, где их разбивали на группы по 3 команды. Нам грех было жаловаться: мы вышли на сборные Бельгии и Польши. Более того. По расписанию в предварительной группе «отстрелялись» раньше всех.

В результате до следующего этапа, когда в борьбу вступали «тройки», у сборной СССР образовалась уйма времени – целых 9 дней! И что характерно – все 9 дней команду тренировал Лобановский. Почему? Да потому что уже невооруженным глазом было видно: мы уступаем противнику в физических кондициях. Их срочно требовалось повышать. А сделать это мог только Лобановский.

– И насколько ему это удалось?

– Трудно сказать: не проиграв, по сути, никому, мы не прошли в следующий этап.

– Чем же – если, как говорится, «отмотать пленку назад», к тем 9 дням перед матчами в «тройке» – был занят Бесков?

– Он попал в очень сложное положение. С одной стороны – во всяком случае, по моему ощущению – Константин Иванович испытывал ревностное чувство. Похоже, по-прежнему считал: надо было идти по испытанному пути, который приносил успех. А с другой – союзников на капитанском мостике не осталось. Ахалкаци хранил нейтралитет. А с Лобановским – после того, как Бесков отдал ему командирский свисток – можно было сколько угодно спорить. Однако последнее слово в вопросах подготовки команды к решающим матчам и кого ставить на игру де-факто уже принадлежало Валерию Васильевичу. В итоге тестовой игрой, где сказались их разногласия, явилась встреча со сборной Польши, которую мы обыграть не смогли.

– Вы хотите сказать, что, передав Лобановскому бразды правления по принципу «ты попробуй, а я посмотрю», Бесков практически отошел от руля команды?

– Скорее – стал отодвигаться другими. И в первую очередь очень влиятельным официальным руководителем нашей делегации.

– Кто же это был?

– Валентин Лукич Сыч, зампред Спорткомитета СССР, куратор футбола, который почти всегда занимал сторону Лобановского. Первый эпизод, когда Константин Иванович понял, что не совсем ладно в доме, случился во время стартовой встречи.

Игра началась в 21.00 и, соответственно, закончилась поздно. Пока вернулись в отель, поужинали, время к часу ночи подкатывало. Тем не менее, как обычно, я отправился в обход по номерам, чтобы оказать необходимую помощь тем игрокам, кому она требовалась. Освободился через час. Но, наверняка зная, что Константин Иванович не спит, заглянул и к нему. Он сидел один, и, увидев меня, хоть и по-доброму, но прямо-таки обрушился:

– Ну, где ты бродишь? Как вернулись после матча, никто, представляешь, Савелий, никто – ни Сыч, ни Лобановский, даже не заглянул! Они что – уже решили, что со мной покончено?