Потому что в те памятные 1975–1976 годы киевляне громко заявили о себе миру замечательными победами в Кубке Кубков и Суперкубке. Так что осознание личной причастности к триумфальному в истории отечественного футбола событию компенсировало все труды и проблемы. К тому же мое неофициальное на первых порах совместительство скоро радикально гармонизировалось естественным путем. Потому что мне фактически пришлось перебраться из Москвы в украинскую столицу. Да и как иначе? Ведь киевские динамовцы составляли тогда почти всю сборную – из других команд на сборы главной команды являлось три с половиной человека…

– А коллеги из киевского «Динамо» вас не ревновали?

– Чего ревновать-то? С врачами «Динамо» – Виктором Берковским и Владимиром Малютой у меня были и до сих пор сохраняются самые хорошие отношения. Мы никогда не делили кресла. И всегда работали на общий результат.

Взять того же Малюту! Чего скрывать: когда Володя пришел из «Кузбасса» в «Динамо», он многого не знал. А я к тому времени в футбольной медицине уже поднаторел. И с удовольствием делился накопленным опытом. Мы и теперь, много лет спустя частенько перезваниваемся. Причем обмен даже, казалось бы, сугубо профессиональной информацией проходит в восторженных тонах.

Да и с Берковским, который до сих пор работает доктором динамовской команды Киева, сохранились теплые дружеские отношения. Что касается распределения должностей, то ни я, ни они себя не назначали…

– Вы хотите сказать: коллеги хорошо понимали – все инициативы с вашим привлечением как в сборную, так и в «Динамо», исходили от Лобановского?

– Конечно. Все шло от него. И даже мое начальство в Управлении футбола СССР – касалось ли это сборной или только «Динамо» – делало так, как говорил Валерий Васильевич. Ну вот, допустим, что-то на игре в Киеве случилось с Леонидом Буряком. Тут же звонок от Валерия Васильевича: дескать, так, мол, и так – Буряку неудачно наложили повязку, чего-то там «сожгли». Так что, будьте любезны, назавтра утром непременно прибыть в Киев.

Я садился в машину, приезжал в аэропорт, твердо зная, что есть билеты, нет билетов – «зеленая улица» обеспечена: разместят хоть в кабине экипажа. Что, собственно, не раз случалось.

– Это что – одно упоминание имени Лобановского тогда так работало?

– Да что имя – многочисленные болельщики киевского «Динамо» воспринимали любимую команду как некую путеводную звезду отечественного футбола. И были всегда рады для нее что-то сделать. Однажды я оказался в ситуации, когда из Адлерского аэропорта требовалось срочно добраться до Гантиади в Абхазии. Стоило, упомянув киевское «Динамо», обратиться за содействием к местным гаишникам, как они меня ночью, с ветерком доставили в пункт назначения.

– Вы начали рассказывать о необычном экстренном вылете в Киев, а я перебил…

– Да, забавно тогда получилось. Пришел в кассу – все билеты проданы. Мимо проходит стюардесса. Я к ней:

– Помогите, ради бога! Я – врач сборной и «Динамо»! Крайне необходимо улететь в Киев! Хорошо бы ближайшим рейсом: он – через 45 минут…

Она нехотя взяла мой паспорт, раскрыла, вчиталась и вдруг начала смеяться. Я в недоумении спрашиваю:

– Что случилось?

– Да ничего. Просто я тоже Мышалова. Впервые встречаю однофамильца!

Девушка тут же провела меня через все кордоны в… кабину к пилотам. Ну, а уж тем не столь важно было – Мышалов я или Иванов, Петров, Сидоров. Главное – с ними летит врач их любимого «Динамо».

– А чем вас с самого начала поразил Лобановский-тренер?

– К тому времени период моего становления как футбольного врача остался далеко позади. Теперь освоение нового шло вглубь. Поэтому методы работы Лобановского вызывали профессиональный интерес. В них многое приятно удивляло. Например, четкая организация тренировок. Или большое разнообразие режимов работы. У Лобановского они следовали в строгом порядке – одно за другим, без смешивания в кучу всего, что я наблюдал на занятиях у многих других наставников.

– Где-то читал, что у Лобановского периоды в тренировочном процессе оригинально назывались: режим «А», «Б»…

– Вот я и говорю: когда попал к Лобановскому, то впервые по-настоящему увидел, что такое научно-практическая организация учебно-тренировочного процесса. Он разработал и реализовал стройную систему режимов воздействия нагрузок. В каждой серии занятий, основываясь на оценках «пульсовой стоимости», решались конкретные задачи по улучшению тех или иных качеств каждого футболиста.

Если, допустим, цель – улучшение скоростной выносливости (режим «Б»), то каждое последующее упражнение следовало начинать с показания пульса в 130–140 ударов. Потом в процессе он мог расти и до двухсот! Но в любом случае необходимая пауза между упражнениями длилась ровно столько, чтобы снизить пульс до исходной отметки в 130. Если режим «А» (общая выносливость), то стартовый пульс 100–120…

Кроме того, проводился анализ работы в аэробной зоне. Это когда все процессы в организме происходят за счет нормального потребления кислорода. В анаэробной зоне, когда организм не усваивает кислород извне, остальные процессы идут за счет внутренних резервов… Так достигался «эффект суперкомпенсации». То есть положительная отдача на кривой интенсивности тренировок после стадии утомления. Эдакое научное обоснование расхожей фразы о «втором дыхании». Каких результатов можно достичь с помощью, казалось, мудреной, созданной Лобановским науки, видели миллионы болельщиков, когда его подопечные – и на родных стадионах, и на полях Европы – весьма успешно выступали.