А он:

– Нет вопросов!

Так что «на коленке» написал заявление в Управление футбола, отдал бумагу Колоскову.

– Хорошо, – подытожил он первую процедуру моего переоформления в сборную. – А теперь иди, рассчитывайся с «Динамо».

И я обратился к Толстых, руководителю клуба, объяснив, что ухожу. Меня стали уговаривать, выяснять, какие основания. Объяснил, как есть:

– Устал бороться с Константином Ивановичем, хотя личные отношения у нас нормальные.

Дав сутки подумать, Толстых заявление не подписал. Но спокойно сделал это на следующий день. Когда о моем уходе узнал Бесков, искренне удивился:

– Ты что – с ума сошел? Работай в сборной и оставайся здесь!

– Нет, – ответил я. – Мне так будет тяжело.

И я ушел.

– На ваших личных отношениях это не отразилось?

– Никоим образом. Все осталось так, как и было. Те же контакты: приезжал к ним домой, по телефону часто разговаривал…

– Ведь, наверное, все равно по большей части о футболе говорили?

– А как же без этого. Правда, без служебного фанатизма. И потом, знаете, есть много тренеров, с которыми только о футболе и можно беседовать. С Константином Ивановичем можно было говорить о чем угодно – настолько широким был его кругозор. Например, о театре…

– Да ведь и Бесков был театралом!

– Да еще каким! Не забывайте о Валерии Николаевне! С ее помощью можно было достать билет почти на любую постановку. Да и Бескова в тех кругах прекрасно знали. Стоило мне заглянуть в окошко любого театрального администратора и сказать, что я «от Бескова», как все вопросы сразу решались. И потом все же не надо забывать, что такие ведущие театры, как Малый или МХАТ (теперь МХТ), что называется, исторически всегда оставались «проспартаковскими». Там чуть ли не поголовно болели за столичный клуб. Разве что только не на руках носили Симоняна, а когда «красно-белых» принял Бесков, то и Бескова.

При нем вход для нас в Малый театр стал прямо-таки «зеленой улицей»: выписывали контрамарки без разговоров. А как много Константин Иванович рассказывал о своих встречах с выдающимися мастерами отечественной сцены! В частности, со «звездами» первой величины из Малого и легендарными «мхатовскими стариками» – тем же Грибовым или Яншиным. И что характерно: общение между четой Бесковых и театральными «звездами» не ограничивалось отношениями «талантов и поклонников» – они дружили семьями.

Кстати, никто на подобного рода встречах не воспринимал Бескова только как мужа Леры. Он сам по себе считался величиной. И не просто мог сказать, что вот, мол, вчера посмотрел хороший спектакль, а умел анализировать, раскладывая по полочкам, что же там, собственно, было хорошо, а что не очень. Словом, разбирался. И довольно квалифицированно.

– Понятно, что вас в театр Константину Ивановичу заманивать особой нужды не было – сами театрал. А команды свои Бесков заставлял ходить не спектакли?

– Поскольку сборы носили кратковременный характер, в большинстве случаев мы приглашали актеров к себе. Так, во всяком случае, происходило при Бескове. Так же стало потом и при Лобановском. Актеров приглашали именитых. Например, приезжали и Юлия Борисова, и Василий Лановой, и Армен Джигарханян, и Наталья Гундарева…

– Все происходило с учетом вкусов и связей Бескова?

– Не всегда. Здесь на выбор влияли и Лера, и Симонян – тоже, что не секрет, большой ценитель театрального искусства. В сборной Никита Павлович стал главным по этой части при Лобановском. Тем более что ему, начальнику команды, это было очень с руки.

– У вас возникали дискуссии с Бесковым по поводу театра, когда, условно говоря, вам не нравился какой-то спектакль или актер, а он защищал и переубеждал?

– Нет, подобных споров не помню. После походов в МХАТ или Малый он говорил: «Савелий, советую посмотреть этот спектакль». Я не всегда реализовывал его рекомендации. Но если уж посещал театр, Константин Иванович потом обязательно спрашивал:

«Ну, как?»

Бесков любил общение, хотя сходился с людьми непросто. Многие его собеседники изначально считались друзьями Валерии Николаевны. В этом плане напрашивается аналогия с Андреем Петровичем Старостиным. Он в свое время тоже втянулся в артистическую среду через жену-цыганку. И тоже стал заядлым театралом. Но Константин Иванович ораторским талантом Старостина или Симоняна не обладал. Поэтому как рассказчик в тех компаниях не котировался. И все-таки круг собственных, действительно верных ему много лет друзей был невелик.

– В силу тяжелого характера?

– Во многом именно по этой причине.

– Последний вопрос грустный. Бескова ведь не болезнь унесла из жизни? До последних дней очень здорово выглядел. И столько в нем было энергии! Резко сдал только в самом конце. Это что – время взяло свое?

– Да, старость, к великому сожалению. А так он, действительно, оставался сильной личностью. С твердым неуступчивым характером. И такими же непоколебимыми жизненными принципами. Характерный эпизод. 1974 год. Прилетаем на товарищескую игру в Польшу, во Вроцлав. Константина Ивановича с нами нет: у него умерла мама, и он задержался в Москве. Так получилось, что нашим размещением в гостинице пришлось заниматься мне. Получил список номеров, распределяю ребят, а тут представитель Федерации футбола Польши возьми да и предложи: