В Фивах Амфион и Ниоба правили в полном согласии друг с другом, пока не выяснилось, что высокомерие и надменность Тантала продолжают жить в его дочери. Благодаря своему состоянию она считала себя выше всего того, к чему простые смертные относятся с почтением и благоговением. Она была богатой, благороднорожденной и обладала большой властью. У нее было семеро сыновей, храбрых и красивых, и семеро дочерей, прекраснейших из прекрасных. Она считала себя достаточно могучей, чтобы не только обманывать богов, как это пытался делать ее отец, но и открыто бросать им вызов.

Однажды Ниоба приказала жителям Фив начать воздавать ей божеские почести.

– Вы воскуряете фимиам Лето, – заявила она. – А что она по сравнению со мной? У нее всего двое детей: Аполлон и Артемида. А у меня в семь раз больше. Я – царица. А она была бездомной странницей, пока крохотный Делос, единственный во всем мире, не решился ее приютить. Я – счастливая, могучая, великая. Настолько великая, что никто – ни боги, ни смертные не рискнут причинить мне вреда. Так приносите в храме Лето жертвы мне; это теперь мой храм, а не ее.

Кощунственные слова, произнесенные в состоянии высокомерного осознания своей воображаемой мощи, всегда будут услышаны на небесах и всегда будут наказаны. Аполлон, бог-стреловержец, и Артемида, его божественная сестра, мгновенно слетели с Олимпа в Фивы и перестреляли из своих луков всех сыновей и дочерей Ниобы. Она видела их умирающими, и ее горе было невыразимым. В горе, словно окаменев, она упала на землю рядом с их телами, такими юными и сильными; сердце ее тоже уподобилось камню. Лишь безостановочно текли ее слезы. А потом она и сама превратилась в камень, постоянно, день и ночь, источающий слезы.

У Пелопса родилось двое сыновей: Атрей и Фиест, и то недоброе наследие, которое они получили от Тантала, не замедлило сказаться на них в полной мере. Фиест влюбился в жену своего брата, побудив ее нарушить супружеские обеты верности. Узнав про измену жены, Атрей поклялся, что Фиест заплатит за это так, как не платил еще ни один мужчина в мире. Он убил двух маленьких сыновей Фиеста, сварил в котле и угостил этим кушаньем их отца. Когда же

Царем стал Атрей, Фиест же был лишен какой-либо власти. Ужасное преступление не было отомщено при жизни Атрея, но от него жестоко пострадали его дети и дети его детей.

Однажды на Олимпе происходило собрание всех богов. Первым держал речь Зевс. Отец богов и смертных был крайне раздражен тем, как низко смертные ведут себя по отношению к богам, постоянно обвиняя божественные силы в собственных злодейских помыслах, причем даже в тех случаях, когда олимпийцы пытаются удержать их от преступления.

– Вам всем известно об Эгисте, которого убил Орест, сын Агамемнона, – заявил Зевс, – о том, как он влюбился в жену Агамемнона и убил его, когда тот возвращался из Трои. По этому поводу нас, собственно, винить не в чем. Мы предупреждали его устами Гермеса: «Смерть сына Атрея будет отмщена Орестом». Именно таковы были слова Гермеса, но даже этот вполне дружеский совет не удержал руку Эгиста, который теперь и понес окончательное наказание.

Этот маленький отрывок из Илиады – первое упоминание о доме Атрея. В Одиссее ее главный герой, достигнув страны феакийцев, рассказывает им о своем спуске в Аид и о душах, которых он там встретил. Более других, говорит он, в нем вызвала жалость душа Агамемнона. Одиссей спросил у него об обстоятельствах его смерти, и тот сообщил, что погиб бесславно, сидя за столом, как гибнет бык под топором мясника.

– Меня убил Эгист с помощью моей вероломной жены. Он пригласил меня к себе в дом и, когда я начал пировать, зарезал меня. Моих спутников тоже. Ты видел многих воинов, гибнущих в поединке или в битве, но никогда не видел, чтобы воины погибли так, как мы, за чашей вина, перед заполненными яствами столами в зале с залитым нашей кровью полом. В моих ушах еще звенел предсмертный крик Кассандры. Клитемнестра бросила ее тело поверх моего. Я еще пытался воздеть к ней руки, но они уже не поднимались. В этот момент я умер.

Такой эта повесть выглядела в ее первоначальном варианте: Агамемнон убит любовником своей жены. Но это – жалкий вымысел. Как долго он держался на сцене, мы не знаем, но следующая известная версия, изложенная Эсхилом около 450 г. до н. э., выглядит совершенно иначе. Теперь это трагическая история о неизбежном, неотвратимом отмщении, о титанических страстях и невозможности уйти от судьбы. Причиной смерти Агамемнона теперь является уже не греховная любовь мужчины и женщины, а материнская любовь к дочери, убитой ее собственным отцом, и решимость жены отомстить за эту смерть, лишив жизни супруга. Образ Эгиста бледнеет; он едва заметен. Все решения принимает жена Агамемнона Клитемнестра.